Блокировка сайтов и анонимные свидетели: практика ЕСПЧ за 2020 год по России

В уходящем году компенсаций в Страсбурге удалось добиться оппозиционерам и ЛГБТ-активистам. Но такими «российскими» делами в ЕСПЧ уже никого не удивишь. Мы же сделали подборку свежих позиций суда: если и засекречивать свидетелей, то только мотивированно, а злоупотреблять отказами в допросах экспертов вообще не стоит.

Впрочем, далеко не во всех случаях ЕСПЧ вставал на сторону заявителей. Так, он не увидел проблем в российском механизме назначения альтернативной службы и не признал нарушением религиозный обряд в школе.

В январе 2020 года в России вступил в силу закон, который позволяет заключенным получить компенсацию за плохие условия содержания в СИЗО или колониях. В апреле ЕСПЧ принял постановление по делу «Шмелев и другие против России», в котором оценил эффективность этого средства защиты.

Суд признал неприемлемыми обращения шести россиян, которые жаловались на плохие условия заключения, в том числе на тесные камеры. ЕСПЧ указал, что заявители не исчерпали все способы защиты. 

Он посчитал, что новый закон о компенсациях предусматривает адекватный и эффективный порядок возмещения вреда, предоставляя заявителям разумные шансы на успех. Поэтому независимо от того, когда была подана жалоба, – до вступления в силу закона или после – заявители, прежде чем обращаться в ЕСПЧ, должны воспользоваться этим механизмом, подчеркнул суд.

Тем россиянам, чьи жалобы уже находились в Страсбурге, – а их на март 2020-го было более 1450 – ЕСПЧ дал несколько месяцев для обращения в российский суд. Они должны были сделать это до 27 июня, в противном случае ЕСПЧ пообещал признать их жалобы тоже неприемлемыми.  

«Это решение – большой и очередной едва ли обоснованный аванс, выданный российской судебной системе», – отмечает глава международной практики «Агоры» Кирилл Коротеев. По его словам, практика первых месяцев существования ст. 227.1 КАС (особенности подачи и рассмотрения требований о компенсации за нарушение условий содержания) показывает, что присуждения по ней редки и не все они соизмеримы с компенсациями Страсбургского суда. «Зато из списка дел ЕСПЧ исключены сотни жалоб и еще сотни не будут поданы», – добавляет Коротеев.

Допрос экспертов

В уходящем году ЕСПЧ вынес сразу несколько постановлений, касающихся участия экспертов в уголовном процессе. Одно из них суд принял по делу «Ходорковский и Лебедев против России (№ 2)». В 2010-м совладельца и главу нефтяной компании «ЮКОС» Михаила Ходорковского, а также его делового партнера Платона Лебедева приговорили к 14 годам колонии по делу о хищении акций «дочек» «Восточной нефтяной компании» и нефти «Самаранефтегаза», «Юганскнефтегаза» и «Томскнефти» (второе дело ЮКОСа)

ЕСПЧ признал, что в рамках этого процесса Россия нарушила ст. 6 (право на справедливое разбирательство) Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Во-первых, во время слушаний заявители не могли конфиденциально поговорить со своими адвокатами. Во-вторых, российский суд отказался допрашивать экспертов обвинения по имеющимся в деле экспертным заключениям. Он также не стал слушать большинство свидетелей со стороны защиты, часть из которых были специалистами в области права, экономики и финансов. ЕСПЧ не стал присуждать компенсации заявителям, посчитав, что само признание нарушений будет достаточным возмещением морального вреда.

Похожие нарушения Страсбургский суд усмотрел и в деле «Данилов против России». В 2004-м ученого-физика Валентина Данилова приговорили к 13 годам за передачу научных данных Китаю. При этом российский суд отказал защите в допросе десяти экспертов обвинения и не стал заслушивать специалистов, заявляющих о невиновности ученого. Кроме того, четверо присяжных второго состава не были независимы от ФСБ, поскольку имели допуск к гостайне, указал ЕСПЧ и присудил Данилову € 21 100 компенсации.

Эксперты, конечно, должны допрашиваться, а стороны – на равных представлять экспертные доказательства, приветствует решение Коротеев. «Отказ в допросе экспертов или в возможности представить альтернативное заключение – не ошибка, а системный отказ судей от судейской функции, смещение ее на экспертов, заключение которых копируется в приговор», – комментирует он.

Сокрытие личности свидетелей должно быть мотивировано. К такому выводу пришел ЕСПЧ в деле «Васильев и другие против России». В 2007 году троих заявителей осудили за участие в запрещенной в РФ организации «Хизб ут-Тахрир» и распространении ее идеологии. Их признали виновными по ч.2. ст. 282 УК (возбуждение ненависти или вражды) и ч.2 ст. 282.2 УК (участие в запрещенной организации).

В ходе судебного разбирательства суд допросил ряд свидетелей, из которых ключевыми были два анонимных. Именно они заявляли, что подсудимые распространяли литературу «Хизб ут-Тахрир». Учитывая предъявленное обвинение, показания этих свидетелей имели принципиальное значение для дела, отметили в Страсбурге.

При этом российский суд не оценил, были ли у этих участников процесса реальные основания опасаться за свою жизнь, указал ЕСПЧ. Он обратил внимание, что заявителей не обвиняли в насильственных преступлениях и никто из других свидетелей не беспокоился о своей безопасности. Европейский суд признал нарушение права на справедливое судебное разбирательство и обязал Россию компенсировать заявителям судебные расходы.

«Практика засекречивания свидетелей в последние годы постоянно расширяется», – говорит Коротеев. По его словам, постановление по делу «Васильев и другие против России» должно помочь адвокатам мотивировать жалобы о злоупотреблении анонимностью.

В марте Европейский суд вынес первое решение по делу об альтернативной службе в России и первое в своей практике по жалобе пацифиста (дело «Дягилев против России»). В 2014 году призывник Максим Дягилев обратился в военкомат с просьбой заменить ему военную службу на альтернативную. Но комиссия ему отказала, посчитав, что молодой человек не доказал своих пацифистских убеждений, на которые ссылался в заявлении. Российские суды признали отказ законным.

Тогда Дягилев пожаловался в ЕСПЧ на нарушение ст. 9 (право на свободу мысли, совести и религии) Конвенции. Он настаивал, что в России нет независимого механизма для рассмотрения заявлений о замене обязательной военной службы. В жалобе говорилось, что комиссия состоит из чиновников, которые заинтересованы в призыве на военную службу, а все решения фактически принимаются главами военкоматов.

Страсбургский суд отклонил жалобу, посчитав, что процесс назначения альтернативной службы в РФ имеет «достаточные процессуальные гарантии для справедливой процедуры». ЕСПЧ, в частности, отметил, что решения о замене военной службы на альтернативную принимаются в присутствии призывника, что позволяет ему доказывать убеждения «без каких-либо ограничений».

28 июня ЕСПЧ вынес сразу четыре решения по шести сайтам, которые подверглись блокировкам в России («Энгельс против России», «Булгаков против России», «Владимир Харитонов против России» и «ООО “Флавус” и другие против России»). Фактические обстоятельства в каждом деле отличаются, но во всех ЕСПЧ увидел схожие нарушения Конвенции. В каждом из четырех случаев суд признал, что Россия нарушила ст. 10 (право на свободу выражения мнения) и в совокупности с ней ст. 13 (право на эффективное средство правовой защиты).

В Страсбурге напомнили, что блокировка сайта – это крайняя мера, сравнимая с запретом газеты или телеканала. При этом норма, которая в России позволяет ограничить доступ к ресурсу на основании судебного решения (п. 2 ч. 5 ст. 15.1 Закона об информации), является размытой. В ней нет перечня возможных оснований для блокировки, указал ЕСПЧ. Суд также установил, что российское законодательство не содержит гарантий от чрезмерных и произвольных последствий блокировок. Он присудил каждому из заявителей компенсацию морального вреда в € 10 000 и указал на наличие оснований для пересмотра российскими судами ранее вынесенных решений.

«Эти постановления признают в корне неправильной политику российских властей последних лет в отношении интернет-блокировки по инициативе государственных органов без серьезной судебной проверки», – комментирует Коротеев. По его словам, вывод суда неудивителен, поскольку уже много лет он придерживается аналогичной позиции в отношении блокировок в Турции.

В 2014 году москвичку лишили родительских прав в отношении троих ее детей. В своем решении суд указал, что заявительница долгое время употребляла наркотики, не работала, не ухаживала за детьми и не поддерживала их финансово. Старшего сына отдали на воспитание отцу. Двое младших детей оказались в детдоме, позднее их забрали в приемную семью.

Мать не смогла отстоять свои родительские права в российских судах и подала жалобу в ЕСПЧ. Решение по ней Страсбургский суд вынес в феврале 2020-го (дело «Ю.И. против России»). Он признал, что РФ нарушила ст. 8 (право на уважение частной и семейной жизни) Конвенции. Те причины, на которые ссылались российские суды, были недостаточными, чтобы оправдать лишение заявительницы родительских прав, решил ЕСПЧ.

Женщина была согласна на реабилитацию, более того, уже несколько раз ее проходила по собственной инициативе. Она заботилась о своих детях, которые были к ней привязаны. Но на все эти обстоятельства российские суды не обратили внимания, указали в Страсбурге. «Таким образом, несмотря на свободу действий национальных властей, вмешательство в семейную жизнь заявителя было несоразмерно преследуемой законной цели», – постановил ЕСПЧ и присудил заявительнице € 20 000.

В декабре Головинский районный суд Москвы отказался отменять свое решение о лишении женщины родительских прав. Как писала «Медиазона», судья Наталья Булычева сочла выявленные Европейским судом нарушения «не столь значимыми», отметив, что «доводы, приведенные в решении ЕСПЧ, направлены на критику национального законодательства».

«Лишение прав подразумевает разрыв связи между родителями и детьми», – комментирует юрист правозащитного центра «Мемориал» Марина Агальцова. Принятие такого решения из-за наркомании родителя и отсутствия у него работы – это «сильный перегиб», добавляет эксперт.

В октябре ЕСПЧ опубликовал постановление по делу «Перовы против России». В нем суд с минимальным перевесом голосов (четыре против трех) признал, что проведение религиозного обряда в школе не нарушило право супругов Перовых обеспечивать своему ребенку образование согласно их религиозным убеждениям (ст. 2 Протокола № 1 к Конвенции), а также свободу вероисповедания их сына (ст. 9 Конвенции).

Из материалов дела следует, что в 2007 году по инициативе нескольких родителей священник провел обряд освящения школьного кабинета. Все это происходило на глазах учеников, которых просили креститься и прикладываться к распятию. Среди присутствующих был и сын Перовых, которому на тот момент было семь лет. Семья принадлежала к церкви общины Христа, из-за чего мальчик не смог покреститься «как все» – он не знал, как это сделать. Другие дети смеялись над ним, а после обряда первоклассника якобы избили.

Российский суд отказал Перовым в иске о возмещении морального вреда. Суд отметил, что обряд был проведен по инициативе родителей и во внеурочное время. В свою очередь, факт избиения не нашел своего подтверждения.

Тогда Перовы обратились в ЕСПЧ, но он тоже отклонил их жалобы. Заявители не доказали, что обряд оказал на их сына психологическое или иное воздействие, причинил ему «глубокие страдания», говорится в постановлении. Европейский суд также принял во внимание, что российские власти оперативно и адекватно отреагировали на жалобы заявителей: и директора школы, и учительницу мальчика привлекли к дисциплинарной ответственности.

Кира Климачева