ЕСПЧ присудил 20 тыс. евро матери солдата-срочника, покончившего с собой из-за «дедовщины»

Как посчитал Европейский Суд, задержка рядового при транзите в другую воинскую часть и отсутствие надлежащей изоляции привели к распространению среди военнослужащих сведений о его дезертирстве; кроме того, он был лишен адекватной психологической помощи.

В комментарии «АГ» представитель заявительницы в Европейском Суде позитивно оценил постановление, добавив, что после направления жалоб ситуация в вооруженных силах медленно, но начинает меняться в лучшую сторону. По мнению одного из экспертов, ЕСПЧ привел определенную схему того, как в цивилизованных странах возможно бороться с «дедовщиной» в армии и ее последствиями. Другой полагает, что в рассматриваемом случае Суд вновь воздержался от анализа данной системной проблемы в Вооруженных силах РФ.

18 января Европейский Суд вынес Постановление по делу «Любовь Васильева против России» по жалобе матери военнослужащего, покончившего с собой во время срочной службы в армии.

Повод для обращения в ЕСПЧ

В июне 2005 г. рядовой С. был призван на военную срочную службу. Спустя несколько месяцев его перевели в воинскую часть № 1 в п. Шерловая гора Читинской области, где он наряду с другими молодыми солдатами подвергался издевательствам со стороны старших солдат-срочников, включая Б. и Х., которые, помимо прочего, вымогали у них деньги.

13 ноября С. вместе с двумя сослуживцами-рядовыми самовольно покинул воинскую часть, а спустя два дня они и их родители обратились к военному командованию за защитой от «дедовщины». 19 ноября трое военнослужащих были помещены в военно-пересыльный пункт в г. Улан-Удэ, где они содержались с иными сослуживцами из указанной воинской части. Там солдаты как минимум дважды посещали психологов, но при этом не проходили психологическое тестирование.

В дальнейшем было принято решение о переводе указанных рядовых в разные воинские части. 30 ноября С. сел в поезд, направлявшийся в г. Братск Иркутской области, где располагалась его новая воинская часть. В поезде он покончил с собой. В предсмертной записке для близких молодой человек сообщил о возможной расправе над ним со стороны старших солдат за дезертирство из предыдущей воинской части, а также за то, что он «сдал» рядового Х. и других сослуживцев. Таким образом, С. решил покончить с собой до того, как его имя и честь будут запятнаны.

2 декабря было возбуждено уголовное дело по доведению С. до самоубийства. В ходе предварительного следствия выяснилось, что старшие солдаты-срочники воинской части в п. Шерловая гора всячески издевались над новобранцами – в частности, вымогали деньги, не давали спать по четыре дня. По словам одного из сослуживцев, сопровождавший рядовых в п. Шерловая гора капитан Г. сообщил, что везет их в часть, где действует «закон джунглей». На теле покойного были выявлены многочисленные ссадины, нанесенные твердым тупым предметом, некоторые из них могли быть нанесены за 12 часов до смерти. Несколько рядовых, которых переводили в Братск вместе с С., рассказали следователю, что перед отъездом военнослужащий К., который находился с ними в военно-пересыльном пункте, велел им сообщить всем на новом месте, что их сослуживец – дезертир. После того, как они спросили у С., правда ли это, тот перестал с ними разговаривать. Впоследствии К. подтвердил, что сообщил четверым рядовым, что С. был дезертиром.

В экспертном заключении психологов не была выявлена прямая причинно-следственная связь между «дедовщиной» и смертью рядового. В документе также отмечалось, что С. не имел суицидальных наклонностей и не одобрял самоубийство (его отец покончил с собой в 2000 г.); у него было развито обостренное чувство справедливости и ответственности.

В апреле 2006 г. Читинский гарнизонный военный суд приговорил Б. к двум годам лишения свободы условно за вымогательство денег у С. и других призывников. Спустя месяц за неуставные отношения между военнослужащими и насилие в отношении С. и других рядовых был осужден и рядовой Х. В рамках данного дела Любови Васильевой – матери С. – была присуждена компенсация морального вреда в размере 2000 руб.

В июне уголовное дело по обстоятельствам доведения С. до самоубийства было прекращено за отсутствием состава преступления. Любовь Васильева оспорила постановление суда, и расследование было возобновлено, однако затем вновь прекращено по аналогичному основанию. Попытка привлечь к уголовной ответственности двоих психологов за неоказание надлежащей психологической помощи С., а также командиров воинской части № 1 не увенчалась успехом.

Позиция сторон в Европейском Суде

В жалобе в Европейский Суд Любовь Васильева указала на нарушение ст. 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, гарантирующей право на жизнь. По мнению заявительницы, российские власти не защитили жизнь ее сына, который был полностью здоров до призыва в армию; военные психологи, оказывавшие ему соответствующую помощь, проявили халатность, а государство-ответчик не провело эффективного расследования обстоятельств смерти С. В жалобе также указывалось на широкую распространенность «дедовщины» в российской армии, где самовольное оставление части могло караться насилием со стороны других военнослужащих, включая сексуальные домогательства. Любовь Васильева также сослалась на неэффективность системы психологической оценки и помощи в вооруженных силах РФ. В связи с этим заявительница потребовала присудить ей 100 тыс. евро в качестве компенсации морального вреда и 7,3 тыс. евро в возмещение судебных расходов.

В возражениях на доводы жалобы национальные власти сослались на эффективность системы психологической оценки и помощи в Вооруженных силах РФ. Государство-ответчик утверждало, что командиры и другие ответственные лица приняли все зависящие от них меры для сохранения жизни С. Российская сторона также отметила, что и до, и во время службы в армии сын заявительницы имел высокий уровень «нейропсихологической устойчивости» и не был замечен в суицидальных наклонностях.

ЕСПЧ выявил нарушение ст. 2 Конвенции в ее материальном аспекте

Изучив материалы дела, Европейский Суд отметил, что по данным директивы Минобороны России от 1996 г. суицид в Вооруженных силах РФ представлял серьезную проблему – 80% случаев происходили в первый год службы. В связи с этим была разработана национальная система психологической помощи, предусматривающая необходимость периодического психологического тестирования воинского состава во время службы в армии. На указанную проблему также обращали внимание, в частности, Уполномоченный по правам человека в РФ и Комитет ПАСЕ по юридическим вопросам и правам человека и Совет Европы в 2004–2006 гг.

В рассматриваемом деле, пояснил Европейский Суд, психологическая оценка личности сына заявительницы не выявила каких-либо проблем или риска суицида, которые требовали бы последующего наблюдения и лечения, а также ограничивали доступ к оружию. Более того, за психологической помощью С. не обращался. Тем самым Суд счел, что общая система психологической оценки и помощи в Вооруженных силах РФ не содержит недостатков, которые могли бы способствовать смерти сына заявительницы.

В то же время, заметил ЕСПЧ, заявительница утверждала, а государство-ответчик не оспаривало, что военнослужащие, самовольно покинувшие воинскую часть, а также заявившие о фактах «дедовщины», подвергаются более высокому риску возмездия и самоубийства. Европейский Суд также напомнил, что военнослужащие находятся под исключительным контролем госвласти, которая обязана их защищать. При этом не каждый заявленный риск для жизни может повлечь обязанность принятия властями оперативных мер для предотвращения указанной угрозы.

В постановлении также отмечается, что в рассматриваемом случае командование воинской части, несомненно, знало об инциденте с «дедовщиной», случившемся с С. Более того, оно должно было понимать, что после разоблачения обстоятельств такого инцидента сын Любови Васильевой фактически вошел в группу «уязвимых» военнослужащих с высоким риском возмездия и суицида, однако надлежащие меры по защите его жизни не были приняты. Так, он не был отделен от бывших сослуживцев в период пребывания в военно-пересыльном пункте, поэтому задержка в его транзите в новую часть и отсутствие надлежащей изоляции привели к распространению информации о его дезертирстве среди других военнослужащих.

Кроме того, подчеркнул ЕСПЧ, С. не имел адекватной психологической поддержки. В частности, 19 ноября 2005 г. психолог беседовал с тремя рядовыми одновременно, он даже не ознакомился с их личными делами и ничего не знал об обстоятельствах их перевода и самовольном побеге из части. С. так и не попал на индивидуальный прием к психологу, в отношении него не проводилось тестирование. Тем самым, заключил Суд, имело место нарушение ст. 2 Конвенции в ее материальном аспекте.

Касательно нарушения данной статьи в процессуальном аспекте Европейский Суд отметил, что заявительница, в основном, жаловалась на отсутствие уголовного преследования психологов и командиров воинской части. При этом она не указала конкретных упущений или недостатков, которые могли бы сделать расследование обстоятельств гибели ее сына неэффективным. Как подчеркнул ЕСПЧ, российские власти немедленно возбудили уголовное дело по факту смерти С., допросили значительное число свидетелей и назначили судебно-медицинские экспертизы. Следствие не выявило признаков уголовного преступления в обстоятельствах смерти С., и уголовное дело было прекращено примерно спустя шесть месяцев после возбуждения. Таким образом, расследование было достаточно оперативным и независимым. «Не имеется никаких сомнений в выводе властей РФ об отсутствии достаточных оснований для привлечения к уголовной ответственности психологов и командиров, с которыми имел дело сын заявительницы. Кроме того, двое военнослужащих, причастных к травле и вымогательству денег у С., были осуждены за соответствующие преступления», – заключил Суд, присудив заявительнице 20 тыс. евро компенсации морального вреда и 7,3 тыс. евро в возмещение судебных расходов.

Особое мнение судьи

Решение ЕСПЧ содержит особое мнение судьи от Испании Марии Элосеги, в котором она высказалась о наличии в деле нарушения ст. 2 Конвенции в процессуальном аспекте. В частности, судья указала на поверхностность выводов предварительного следствия, допросившего значительное число свидетелей. По мнению Марии Элосеги, в уголовном преследовании рядовых Б. и Х. не значилась ст. 110 УК «Доведение до самоубийства» РФ, связь между их преступными действиями и смертью С. не изучалась. В свою очередь командиры и психологи воинской части не предпринимали никаких действий, чтобы пресечь травлю С., чье депрессивное невротическое расстройство было вызвано «дедовщиной».

В связи с этим судья высказалась о необходимости специальных программ, позволяющих выявлять потенциальных агрессоров среди призывников, и пресекать издевательства, в связи с чем недостаточно концентрироваться на необходимости улучшения правовой базы для защиты жертв и разоблачителей неуставных отношений. «Оценка со стороны Суда должна касаться самого источника проблемы», – подчеркнула Мария Элосеги.

Комментарий представителя заявительницы в ЕСПЧ

В комментарии «АГ» адвокат, управляющий партнер АБ «А2К» Рамиль Ахметгалиев, который представлял интересы Любови Васильевой в Европейском Суде, позитивно оценил постановление. «Отметился некий сдвиг в защите прав военнослужащих, покончивших с жизнью во время службы в Вооруженных силах РФ», – считает он.

По словам адвоката, подобными делами он начал заниматься с 2006 г. и еще тогда задумался над необходимостью профилактики суицидов в армии со стороны вооруженных сил. «По каждому случаю суицида военные действуют по стандартному алгоритму, возбуждая уголовное дело по ст. 110 УК. Вопрос качества оказания психологической помощи военнослужащим практически никогда не исследуется следователями. На момент рассматриваемого случая практически не имелось никакой эффективной нормативной и методической базы по оказанию психологической помощи военнослужащим – фактически 18-летним юношам, буквально “вчера” закончившим школу, оказавшимся в другом регионе и резко вступившим во взрослую жизнь. Соответственно, роль специалиста-психолога весьма значима для таких лиц. Кто только не работает психологами в воинских частях! Это может быть даже человек без специального образования в этой сфере», – заметил он.

Рамиль Ахметгалиев также рассказал, что привлечь психологов к ответственности за ненадлежаще оказанную психологическую помощь российским военнослужащим пока не удавалось. «Обращение в ЕСПЧ носило вынужденный характер, до моих дел (речь идет также о деле “Хабиров против России”, где я представлял интересы отца военнослужащего, покончившего с собой). До наших обращений позиция Европейского суда по таким делам была непонятной и неоднозначной. Конечно, я бы хотел, чтобы Европейский Суд обратил внимание на наличие именно системной проблемы в этой сфере, но на такие выводы он пока не решился. Тем не менее в своем особом мнении одна из судей ЕСПЧ отметила, что проблематика суицидов нуждается в более широком изучении, так как военнослужащие находятся под контролем государства ввиду обязательности военной службы. Соответственно, государство обязано обеспечить им надлежащие условия исполнения воинской обязанности (в том числе в части оказания им психологической помощи). Особое мнение Марии Элосеги – своеобразный задел на будущее: после направления наших жалоб ситуация в вооруженных силах медленно, но начинает меняться в лучшую сторону», – резюмировал адвокат.

Эксперты поддержали выводы Суда

Эксперт по работе с Европейским Судом по правам человека Антон Рыжов отметил, что рассматриваемое дело относится к группе дел о так называемых позитивных обязательствах государств по защите жизни и здоровья граждан. «Обычно в таких случаях речь идет о трех видах ситуаций: во-первых, наблюдение за заключенными (надлежащая медпомощь, предотвращение суицидов и насилия между сокамерниками); во-вторых – надлежащие услуги в больницах или со стороны бригад скорой помощи; в-третьих – забота о военнослужащих, призывниках. Именно к последней категории относится рассматриваемая ситуация», – пояснил он.

По мнению эксперта, в постановлении ЕСПЧ привел определенную схему того, как в цивилизованных странах возможно бороться с «дедовщиной» в армии и ее последствиями. «Судьи предлагают довольно смелые шаги; думаю, не каждое государство способно их быстро воплотить в жизнь. Так, властям нужно не только проводить психологические тесты и обследования на предмет того, годен ли призывник к службе, способен ли воевать, но и предусмотреть специальные процедуры или гарантии для пострадавших от буллинга или дедовщины. В рассматриваемом деле ЕСПЧ, в частности, выявил, что перевод сына заявительницы в другую воинскую часть был проведен далеко не идеальным образом. Так, вместе с ним перевели и других солдат из бывшей части. Руководству же новой части (как и ее психологу) не было сообщено о злоключениях солдата, с ним не была, таким образом, налажена работа по оценке его состояния (призывники работали с психологом в группе, а в таких обстоятельствах важны были индивидуальные встречи, которые не проводились)», – подчеркнул Антон Рыжов.

Он добавил, что ЕСПЧ не признал нарушение ст. 2 Конвенции в процессуальном аспекте. «Но здесь есть важный нюанс. Те, кто издевался над рядовым, были в итоге осуждены; заявительница жаловалась в ЕСПЧ на отсутствие дополнительного уголовного расследования в отношении руководства воинской части и психологов. В таких ситуациях ЕСПЧ обычно говорит, что при отсутствии прямого умысла уголовная ответственность не всегда обязательна, поэтому он повторил такую позицию и в рассматриваемом деле. Однако испанская судья в особом мнении все-таки поддержала заявительницу, перечислив дефекты расследования, которые, на ее взгляд, свидетельствуют об отдельном нарушении ст. 2 Конвенции в процессуальном аспекте. Это обычная ситуация, когда часть судей идут дальше коллег и предлагают иные способы разрешения спора, которые в будущем, возможно, найдут отклик и у большинства», – убежден Антон Рыжов.

Адвокат АП Новгородской области Константин Маркин напомнил, что в октябре 2021 г. ЕСПЧ вынес Постановление по делу «Бойченко против России» (доведение до самоубийства офицера, служившего по контракту). «Как и в том случае, в рассматриваемом деле ЕСПЧ, признавая факт нарушения ст. 2 Конвенции в ее материально-правовой части, не стал углубляться в анализ причин, которые приводят к самоубийствам в российской армии (будь то военнослужащие, проходящие службу по призыву, или те, кто служит по контракту). На мой взгляд, это неправильно. В российской армии остается проблема “дедовщины”. Это может являться одной из причин того, что с 2009 г. прекратилась публикация официальной статистики о количестве смертей, произошедших в Вооруженных силах РФ, в том числе в результате самоубийств. Правительству проще “замаскировать” проблему, сделать вид, что ее нет, чем решать», – полагает он.

Эксперт поддержал особое мнение судьи Марии Элосеги: «Сожалею, что большинство судей не разделили ее позицию. ЕСПЧ, оценивая события по рассматриваемому делу, провел аналогию с ситуацией в отношении лиц, находящихся под стражей или отбывающих наказание в колониях (п. 55 Постановления). И в этом действительно есть много общего, а явление “дедовщины” по своим характеристикам в чем-то соответствует “активу” в местах заключения. “Деды”, как и “актив”, нужны, чтобы помогать руководству воинской части или колонии (соответственно) “руководить” личным составом в решении повседневных вопросов. Они живут по своим неписаным законам, основным из которых является “закон силы”. Таким образом, полагаю, можно говорить о наличии признаков системной проблемы доведения до самоубийств в российской армии. Однако пока ЕСПЧ не считает необходимым анализировать эту проблему», – резюмировал Константин Маркин.

Зинаида Павлова