ЕСПЧ признал нарушением арест имущества якобы похищенной россиянки, которая добровольно уехала из страны

Суд подчеркнул, что УПК РФ не допускает ареста имущества в отношении предполагаемых жертв похищения, тем более когда в уголовном деле ничто не свидетельствовало о самом совершении преступления.

Эксперты «АГ» неоднозначно оценили выводы Суда. Один из них отметил, что ЕСПЧ вынес довольно спорное решение в части присуждения компенсации, в том числе не установив наличие морального вреда после многолетнего незаконного ареста имущества, которым заявительница не могла распоряжаться. Другой заметил, что, хотя сам факт наличия уголовного дела, по которому не установлены ни обвиняемый, ни потерпевший, наводит на мысли о его «заказном» характере, однако ЕСПЧ не стал разбираться в этом вопросе.

5 мая Европейский Суд вынес постановление по делу «Литвиненко против России» по жалобе россиянки на незаконный арест ее имущества в рамках уголовного дела о ее якобы похищении, несмотря на то что она по своей воле выехала из России, о чем уведомляла следствие.

Обстоятельства дела

В марте 2011 г. дочь ректора Санкт-Петербургского горного университета Ольга Литвиненко в результате конфликта с отцом уехала из России вместе с малолетним сыном, не уведомив свою семью об отъезде. Спустя несколько месяцев правоохранительные органы возбудили уголовное дело по ст. 127 УК РФ (незаконное лишение свободы) в связи с жалобой отца женщины на предполагаемое похищение его дочери и внука. В августе того же года адвокат, представлявший интересы Ольги Литвиненко, обратился в суд с просьбой прекратить уголовное дело в связи с отсутствием состава преступления. В следующем месяце женщина сама направила письмо следствию о своем добровольном нахождении в заграничной поездке во время декретного отпуска.

В 2012 г. следствие обратилось в суд с ходатайством об аресте активов Ольги Литвиненко. По мнению правоохранителей, женщина находилась под влиянием неизвестных преступников, которые подавляли ее волю путем введения неких психотропных веществ и пытались продать ее недвижимое имущество. В итоге Василеостровский районный суд г. Санкт-Петербурга наложил арест на три квартиры, гараж и земельный участок, принадлежащие Ольге Литвиненко. Далее такая ограничительная мера распространилась на банковские счета женщины, куда регулярно поступали арендные платежи за вышеуказанное жилье.

Впоследствии расследование по уголовному делу неоднократно приостанавливалось за невозможностью установления лиц, причастных к совершению преступления. В 2017 г. адвокат Ольги Литвиненко предпринимал неоднократные и безуспешные попытки добиться в суде прекращения уголовного дела и снятия ареста с имущества доверительницы, настаивая, что та добровольно покинула Россию. При этом в письме от 15 мая 2018 г. следователь сообщил адвокату, что в рамках уголовного дела статус потерпевшего никому не присваивался. По состоянию на ноябрь 2018 г. расследование по делу возобновилось в очередной раз.

Позиции сторон в ЕСПЧ

В жалобе в Европейский Суд Ольга Литвиненко сослалась на незаконный арест ее недвижимости в рамках уголовного дела в нарушение ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Заявительница утверждала, что ни она, ни ее адвокаты не были уведомлены о судебных разбирательствах в петербургском суде относительно ареста ее имущества, поэтому они не могли надлежащим образом противостоять таким мерам процессуального принуждения. Кроме того, она пожаловалась на нарушение ст. 13 Конвенции в связи с отсутствием эффективных средств правовой защиты в российских судах. Женщина также сообщила об оказанном со стороны российских властей давлении на ее адвокатов, а также иных доверенных лиц, с помощью которых она намеревалась продать недвижимость.

В связи с этим Ольга Литвиненко просила ЕСПЧ снять арест с ее недвижимости, за исключением гаража. В противном случае заявительница требовала присудить ей размер общей стоимости такого имущества на сумму свыше 3 млн евро. Она также заявила об упущенной выгоде на сумму в почти 600 тыс. евро из-за потери дохода от сдачи квартир в аренду. Свои нравственные страдания женщина оценила в 20 тыс. евро.

В своих возражениях Правительство РФ сослалось на то, что Ольга Литвиненко не оспорила судебные решения об аресте имущества и, следовательно, не исчерпала средства внутренней правовой защиты. Государство-ответчик также указало, что заявительница не оспаривала длительное расследование по уголовному делу. Российская сторона добавила, что обжалование в рамках ст. 125 УПК РФ действий следствия является эффективной мерой по защите собственных прав. Национальное правительство назвало необоснованными и спекулятивными требования заявительницы о возмещении ей стоимости арестованного имущества, а сумму запрашиваемой моральной компенсации – чрезмерной. По мнению ответчика, Ольга Литвиненко не вправе рассчитывать ни на какую денежную компенсацию.

Суд посчитал признание нарушения достаточным

После изучения материалов дела Европейский Суд заключил, что Ольга Литвиненко не лишалась своей свободы после отъезда из России, так как она вышла замуж, родила еще двоих детей, получила польское и израильское гражданства, а затем развелась. При этом ЕСПЧ отверг доводы ее жалобы об оказании давления на адвокатов, отметив, что ничто не мешало ей оспорить арест собственного имущества. Тем не менее, подчеркнул Суд, вышеуказанные меры процессуального принуждения в отношении недвижимости заявительницы все еще сохранялись по состоянию на 2019 г. Он также счел, что апелляционное обжалование соответствующих решений суда об аресте имущества не привело бы к желаемому результату.

Страсбургский суд добавил, что арест имущества заявительницы носил незаконный характер, так как российское законодательство не допускает таких мер в отношении имущества потерпевших. Такая мера, как пояснил Суд, не имела своей законной цели, поскольку реальная цель ареста заключалась в нанесении вреда женщине, а не ее защите. Кроме того, арест длился целых семь лет, что указывает на его несоразмерность. При этом ЕСПЧ подчеркнул, что такие меры были бы допустимыми при условии, если бы лицо действительно лишилось свободы из-за действий преступников и находилось в уязвимом положении, но в рамках рассматриваемого дела заявительница и ее адвокат еще в августе 2011 г. сообщили российским властям о добровольном отъезде женщины за границу. В то же время российские суды не рассматривали доводы адвокатов Ольги Литвиненко, а ограничивались при наложении ареста лишь ссылками на позицию следствия по уголовному делу.

Таким образом, Страсбургский суд выявил нарушение ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции, отметив, что нет нужды рассматривать доводы жалобы относительно ст. 13 Конвенции. ЕСПЧ также указал на отсутствие необходимости присуждать заявительнице запрашиваемую ею компенсацию морального вреда, поскольку недвижимое имущество все еще остается в ее собственности. Что касается доводов Ольги Литвиненко о невозможности сдать принадлежащее ей жилье в аренду, Суд отметил отсутствие в деле соответствующих доказательств. Кроме того, Европейский Суд отметил, что заявительница долгое время бездействовала в плане защиты собственных прав, что увеличило нанесенный ей вред. В связи с этим ЕСПЧ счел, что факт признания такого нарушения служит достаточной компенсацией морального вреда, и распорядился возместить женщине судебные расходы размере 2 390 евро.

Решение Европейского Суда содержит особое совместное мнение судей Дмитрия Дедова и Марии Элосеги, в котором они выразили согласие с выводами ЕСПЧ. Оба судьи отметили незаконный характер ареста имущества заявительницы и высказались за скорейшее снятие таких ограничительных мер. В то же время они не согласились с утверждением Суда об отсутствии у него полномочий по реституции. По их мнению, решение Суда было бы еще более эффективным, если бы оно ссылалось на конкретное требование, гарантирующее его исполнение через Комитет министров СЕ.

Эксперты посчитали решение неоднозначным

По мнению эксперта по работе с ЕСПЧ Антона Рыжова, постановление оставляет довольно противоречивое впечатление, а его текст не до конца иллюстрирует саму ситуацию с отъездом заявительницы из России и ее семейные проблемы. «ЕСПЧ рассмотрел арест на имущество в рамках ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции и пришел к выводу, что сохранение ареста в течение долгого времени, особенно после писем заявительницы о том, что ее никто не похищал, не было основано на законе (в той мере, как толкует это понятие сам Европейский Суд). Однако тогда нужно было сразу констатировать подобное нарушение, так как к ситуации заявительницы ст. 115 УПК РФ не могла применяться априори, ведь последняя, пусть с точки зрения официального следствия, была де-юре свидетелем (а де-факто потерпевшей), и ее имущество не предназначалось для совершения преступления или финансирования терроризма», – отметил он.

Юрист добавил, что если же Суд принялся оценивать поведение властей уже после наложения ареста, то разумнее было бы рассмотреть всю эту ситуацию под углом «целесообразности» (одно из трех, наряду с «законностью» и «соразмерностью», условий ограничения закрепленного в ст. 1 права). «Дело в том, что ст. 115 УПК позволяет снимать арест с имущества, когда в этом “отпадает необходимость”. Очевидно, что после уточнения информации о том, что никакого похищения не было, следователям и суду необходимо было этот арест отменять. И уж, конечно, возобновление следствия по делу в 2018 г., когда в Страсбурге вовсю шло разбирательство между живой и невредимой заявительницей и РФ, еще раз показывает, насколько тяжеловесна и неповоротлива отечественная машина правосудия. Казалось бы, что могло быть проще: снимите арест с имущества и заявите о потере заявительницей статуса жертвы, однако этого не происходит», – подчеркнул Антон Рыжов.

По его мнению, в рассматриваемом деле Россия довольно легко отделалась, так как ЕСПЧ вынес довольно спорное решение в части компенсации вреда. «Во-первых, он отклонил требования заявительницы о компенсации материального вреда, в том числе упущенной выгоды, в связи с тем, что она не могла сдавать арестованные квартиры в аренду, – Суд высказал мнение, что заявительнице ничто не мешало это делать. Тем не менее, исходя из российского законодательства и правоприменительной практики, сдача жилья в подобной ситуации вряд ли реально осуществима (с учетом того, что, как указано в постановлении ЕСПЧ, судебные решения, санкционировавшие арест имущества, не уточняли, какие именно запреты наложены на сделки с квартирами)», – отметил юрист.

Антон Рыжов также назвал странным вывод европейских судей об отсутствии морального ущерба. «Они посчитали, что заявительница долгое время не обжаловала наложенный арест, значит, якобы она особо и не испытывала дискомфорт от нарушения ее прав. Тем не менее столь продолжительная пауза в действиях заявительницы не помешала судьям признать жалобу приемлемой, а нарушение – длящимся. Полагаю, что продолжающееся в течение многих лет нарушение имущественных прав не могло не вызвать у заявительницы страданий, достойных хотя бы минимальной – по мерке ЕСПЧ – компенсации», – подытожил эксперт.

Директор Центра практических консультаций, юрист Сергей Охотин считает, что постановление ЕСПЧ еще раз показывает, что расследование уголовного дела в России имеет начало, но может длиться без конца, когда обвиняемый не установлен. «На первый взгляд, уголовное дело по факту якобы похищения заявительницы выглядит “заказным”, то есть искусственно созданным именно в целях воспрепятствования в реализации ее имущественных прав. Хотя не исключено, что первоначально органы следствия действовали добросовестно, исходя из версии, что женщина была похищена и могло произойти отчуждение имущества против ее воли. Но дальнейшую позицию следствия, когда заявитель предоставила информацию (достаточную для прекращения уголовного дела и снятия ареста с имущества), объяснить чем-то, кроме коррупционного сговора с родственниками заявительницы, очень сложно», – отметил он, добавив, что Суд не стал вникать в этот вопрос.

Эксперт добавил, что нарушение имущественного права длящимся арестом было признано нарушением Конвенции, несмотря на отсутствие своевременных адекватных действий по его обжалованию со стороны заявительницы. По его мнению, если бы заявительница действовала последовательно и своевременно, правильно использовала имеющиеся способы правовой защиты (возможно, с помощью адвокатов, специализирующихся в сфере ЕСПЧ), финансовый результат решения Суда был бы гораздо лучше.

Редакция «АГ» связалась с адвокатами Сергеем Панченко и Егором Бойченко, представлявшими интересы Ольги Литвиненко в Европейском Суде, но они воздержались от дачи комментариев.

Зинаида Павлова