Много реформ и новых продуктов: как оживает юррынок Узбекистана

В республике все происходит быстро: законодательство может поменяться за ночь, а гражданский спор разрешиться за десять дней. Среди других особенностей юридического мира Узбекистана – адвокатская монополия, но при этом небольшое число защитников. Юррынок соседней страны долгое время находился в застое и только пару лет назад начал стремительно оживать. Сейчас на нем появляются новые игроки – как местные, так и иностранные. Развиваются доселе неизвестные республике продукты: проекты исламского финансирования, IPO и ГЧП.

Специфика законодательства

Отличий между узбекским и российским законодательством немного, а те, что есть – не фундаментальные. Все потому, что обе страны базируются на одной системе права – романо-германской. Законодательство Узбекистана, как и российское, состоит из законов, часть которых объединена в кодексы, и подзаконных актов.

Когда в Узбекистане принимают тот или иной закон, по нему, как правило, делают сравнительную выборку: а как там был решен вопрос в России, а как в Казахстане, в других странах СНГ или в государствах бывшего соцлагеря. Этот опыт узбекские законодатели перерабатывают через призму местных реалий, а затем уже внедряют в республике.

Умид Арипджанов, партнер Centil Law Firm

По словам эксперта, узбекские чиновники нередко посещают правовые конференции, которые проходят в России. Например, Петербургский международный юридический форум (ПМЮФ). При этом делегаты, как отмечает Арипджанов, обращают особое внимание на российское антимонопольное, налоговое и корпоративное регулирование, а также в целом на развитие гражданского законодательства.

«Более того, нередко узбекские суды при интерпретации того или иного положения национального закона неформально принимают во внимание толкование, которое дается в российских учебниках, в комментариях к российским законам», – приводит эксперт еще одно подтверждение схожести двух законодательств.

Сейчас в Узбекистане активно реформируют все отрасли права. Это началось еще в 2016 году, когда к власти пришел новый президент Шавкат Мирзиёев. По словам партнера Kosta Legal Наиля Хасанова, масштаб изменений уже начинают критиковать, особенно иностранные инвесторы.

На это же указывает и Арипджанов: «Я обычно своих клиентов сразу предупреждаю, что с утра я не юрист в Узбекистане. Я становлюсь им только ближе к полудню, когда получаю возможность ознакомиться с теми НПА, которые правительство успело принять за бессонную ночь».

По словам советника Kinstellar Муборак Камбаровой, ситуация усугубляется также отсутствием единой базы НПА: «Есть система Минюста, в которой публикуется лишь часть документов, есть база, принадлежащая частной фирме, но и там размещается далеко не все. Это существенно усложняет работу юристов».

Правосудие в Узбекистане

Узбекская судебная система состоит из гражданских, экономических, уголовных и административных судов. Высшая инстанция по делам, которые рассматривают эти суды, – Верховный суд. Особняком стоит Конституционный суд и военные суды. В 2017 году в Узбекистане провели реформу, аналогичную той, что была в России в 2014-м. Тогда в республике ликвидировали Высший хозяйственный суд (аналог российского ВАС), а его полномочия отошли Верховному суду. 

Как и в России, экономический процесс отличается от гражданского. Каждый из них урегулирован своим кодексом – Экономическим процессуальным и Гражданским процессуальным соответственно. По ЭПК рассматриваются споры между юрлицами, а также налоговые и корпоративные споры, поясняет Игорь Захаров из Tethys. Но чаще всего в судах применяют, конечно, ГПК. Именно гражданские споры составляют основной массив дел, замечает Хасанов.

По причине отсутствия базы судебных актов юристам в Узбекистане сложно рассуждать о правоприменительной практике по какому-либо вопросу, сетует Хасанов. «Конечно, есть постановления Пленума ВС, которые обобщают практику по отдельным проблемам, но приведенные в них размышления находятся в отрыве от обстоятельств конкретных дел. Более того, такие постановления отвечают далеко не на все вопросы, которые интересуют практикующих юристов», – поясняет он.

Вопросы есть также и к исполнительному производству, замечает эксперт. В Узбекистане нет института частных судебных приставов, есть только государственные исполнители, которые занимаются абсолютно всем, начиная с задолженности по квартплате и заканчивая многомиллиардными исками. «Очевидно, что они очень загружены, поэтому добиться исполнения порой так же сложно, как присуждения», – жалуется Хасанов.

Юррынок: «широкий» и «узкий»

Закономерно, что адвокатская монополия в Узбекистане есть не только в судах, но и на рынке юридических услуг. Большую его часть, по словам Хасанова, исторически занимают адвокатские формирования: коллегии, бюро и фирмы. Не так давно в Узбекистане разрешили оказывать юруслуги организациям юридических консультантов – аналог российских юрфирм. Но таких образований все еще очень мало, отмечает Хасанов. Впрочем, и самих адвокатов в стране немного: престиж профессии сейчас находится в упадке, говорит юрист.

Источник: проект Концепции развития института адвокатуры в Республике Узбекистан

Из этих 3919 адвокатов примерно 97%, по оценке Хасанова, оказывают помощь гражданам – по уголовным или гражданским делам. «Такие защитники – универсальные солдаты», – поясняет юрист. Специализация же есть только среди «наиболее продвинутой части адвокатского корпуса», которая составляет всего 3%. Это те юристы, которые специализируются на консультации бизнеса, говорит эксперт.

То есть и без того небольшой юридический рынок Узбекистана, который, по словам Ксении Леннешмидт из ташкентского офиса Dentons , насчитывает всего около 140 адвокатских фирм и бюро, следует делить на рынок в «широком» смысле и «узком». Эти два мира, по словам Хасанова, почти не пересекаются – у них разные клиенты и разные лидирующие практики. «Если мы говорим о юррынке в широком смысле, то самыми популярными будут обычные гражданские практики: разводы, раздел имущества. Если же мы обратимся к 3% «продвинутых» юристов, то картина будет отличаться кардинально», – подчеркивает эксперт.

«Узкий» рынок: особенности и тренды

В «узкий» сегмент входят также ильфы и иностранные фирмы, но их немного, гораздо меньше, чем местных. Отчасти это объясняется тем, что, начиная с 2011-2012 годов, узбекский юррынок находился в стагнации – почти пять лет на нем ничего не происходило, говорит Арипджанов: «Инвесторы в республику не заходили, проекты, если и были, то очень небольшие».

По его словам, в период застоя из Узбекистана ушли многие иностранные юрфирмы (Baker McKenzie, White & Case, Chadbourne & Parke, Dewey & LeBoeuf, Cameron McKenna). Местным же компаниям пришлось либо выходить на соседние рынки, в основном в Казахстан, либо пробовать новые практики (например, уголовно-правовые), либо «съеживаться» до размеров бутиков. После смены власти в 2016 году спрос на юруслуги начал потихоньку восстанавливаться, но стремление к рынкам соседей осталось.

С оживлением спроса в Узбекистан начали возвращаться некоторые ильфы и заходить иностранные фирмы, в том числе корейские или китайские. Сейчас «узкий» юррынок можно поделить на несколько сегментов.

По словам Арипджанова, нет особой закономерности между сегментом и его нишей: «Все зависит от штата компании, от наличия экспертизы и специалистов. Если в нем есть сутяжники, то ниша юрфирмы – судебные споры, если англоязычные «транзакционники», которые занимаются банковскими и инвестиционными сделками, то и ниша будет соответствующая».

О том, что практика ильфов особо не отличается от проектов местных компаний, говорит и Хасанов. Исключение, вероятно, составляет White & Case, у которого еще до своего присутствия в Узбекистане были достаточно плотные контакты с государством. Фирма нередко представляла интересы республики в инвестиционных спорах, арбитражных разбирательствах, поясняет Хасанов, добавляя, что компания и сейчас доминирует в этой сфере.

В свою очередь, Абдуразаков считает, что определенная специализация все же есть. Местные игроки, по его словам, лидируют в литигации и во взаимодействии с органами госвласти (GR). Ильфы же по большей части консультируют иностранных клиентов по тому, как адаптировать транзакции и механизмы международной практики под узбекские законы.

На «узком» юррынке можно выделить несколько особенностей. Во-первых, активнее всего его игроки борются за квалифицированные кадры. «За годы стагнации из Узбекистана «вымылся» целый пласт опытных англоязычных юристов: они все переезжали либо в Россию, либо в Казахстан, либо в Англию. Поэтому конкуренция между фирмами за юридические таланты очень высокая», – поясняет Арипджанов.

Во-вторых, привлекательный кусок рынка исторически ассоциировался с платежеспособными иностранными инвесторами, а не с местными компаниями. Национальный бизнес только сейчас начинает входить в круг интересов юрфирм, рассказывает Хасанов. Раньше местные предприятия в основном экономили средства и полагались на своих штатных юристов. Сейчас же узбекский бизнес все чаще обращается за помощью к внешним специалистам, поясняет юрист: «Появляются крупные частные фирмы, которые готовы платить за такие услуги. Более того, государственные компании начинают понимать, что не всегда могут ограничиться собственными силами».

«Еще одна особенность – бурное, даже неконтролируемое развитие новых для Узбекистана продуктов: проекты исламского финансирования, IPO и евробонды, ГЧП, проекты в области возобновляемых источников и технического содействия», – говорит Арипджанов.

К узбекским специалистам по корпоративному праву чаще всего обращаются за помощью в создании компаний, в том числе совместных предприятий, аккредитации представительств иностранных фирм. Нередко к ним поступают запросы на консультации по слиянию и поглощению, говорит Леннешмидт. В сфере недвижимости и строительства, по ее словам, самые популярные запросы – получение разрешений и лицензий, разработка ЕРС контрактов и проверка объектов. 

COVID-19, конечно, внес свои коррективы. Например, резко стала востребована и без того популярная трудовая практика. «Фактически все компании интересует, как уменьшить зарплатную нагрузку», – поясняет Хасанов.

В целом же пандемия несколько снизила спрос на юридические услуги, замечает Абдуразаков. Хотя падение, скорее, ощутили небольшие фирмы, которые занимаются представительством в судах; юристы, которые консультируют бизнес, вряд ли пострадали, уверен Арипджанов. Он специализируется на инфраструктурных проектах и признается, что в пандемию количество работы у него только прибавилось.

Связи с Россией

У узбекского юррынка в «узком» смысле достаточно неплохая связь с российской юрисдикцией. «Некоторые рульфы периодически перенаправляют к нам клиентов. Мы знаем ключевых игроков российского рынка. Кроме того, у нас сейчас есть несколько российских компаний, которых мы представляем в Узбекистане», – говорит Хасанов.

Вообще российских клиентов у местных юрфирм немало, замечает Арипджанов. Среди них и банки, и компании, связанные с природными ресурсами: нефтегаз, золото, инфраструктура, производство, – и телеком, хоть и в меньшей степени, говорит юрист. По его словам, эти связи между двумя странами остались еще со времен СССР, но получили новый импульс именно сейчас, когда активно заговорили о включении Узбекистана в ЕАЭС.

«Право.ru» провело исследование и составило рейтинг ведущих узбекских юрфирм. Приводим его результаты.

Кира Климачева, ПРАВО