РФ: Беззащитность приобретателей станет защитой от рейдеров?

Отказ от защиты добросовестного приобретателя на нынешнем этапе ничего не даст, так как это не проблема только ценных бумаг, это общая проблема, которая связана со статьей о добросовестном приобретателе. Такое мнение высказала в интервью ИА ‘РосФинКом’ 14 марта директор по корпоративному управлению компании En+ Group, в прошлом глава правового отдела Национальной ассоциации участников фондового рынка (НАУФОР) Екатерина Макеева, комментируя предложение главы комитета Госдумы по собственности Виктора Плескачевского в целях борьбы с рейдерством в определенных случаях возложить риск истории ценной бумаги на так называемого ‘добросовестного приобретателя’.

Напомним, депутат Плескачевский  считает, что конструкция «добросовестного приобретателя» защищает скупку краденного – атакующий рейдер или его пособник обычно становится добросовестным приобретателем украденного имущества. «Мы предлагаем в определенных случаях возложить риск истории вещи (ценной бумаги) на приобретателя. Т.е. при установленных злоупотреблениях последнему приобретателю достается, допустим, 20% от заработной платы преступника, а сами ценные бумаги возвращаются владельцу, у которого их украли. Главное здесь – защита в первую очередь прав собственника, а не участника оборота», – говорил прежде Плескачевский в интервью «Росфинкому».

«Нельзя взять и объявить, что по делам, связанным с ценными бумагами, мы добросовестного приобретателя не защищаем, – уверена Макеева. – Подход должен быть системным, и непонятно, почему ценные бумаги должны быть исключением».

Кроме того, по мнению Макеевой, отказ от презумпции добросовестного приобретателя в настоящее время неэффективен в силу того, что невозможно отследить цепочку прохождения украденных ценных бумаг от владельца к владельцу. «Вы просто не будете знать, у кого эти ценные бумаги изымать», – считает Макеева.

Как следует из пояснений эксперта, на рынке ценных бумаг рейдеры довольно часто используют следующую схему: акции, полученные путем незаконного захвата, смешивают (фиксируют) вместе с другими акциями (того же предприятия, но приобретенными законным путем) на одном счете одного владельца, получается один общий пакет. Потом образовавшийся пакет ‘разгоняют’ по так называемым добросовестным приобретателям. В связи с тем, что акции являются бездокументарными, подчеркивает Макеева, отследить к кому и в каком объеме попали украденные акции, невозможно.

В свое время, припоминает эксперт, выдвигались предложения присвоить номера каждой акции, чтобы потом можно было отследить ее перемещение и иметь возможность по цепочке найти недобросовестного владельца. Однако предложение не получило поддержки, возможно, полагает эксперт, в силу сложностей при реализации его на практике.

Не менее критично эксперт отнеслась и к идее разделить информацию, содержащуюся в реестре акционеров, на три группы (публичную, которая предоставляется в реальном времени в реальном пространстве любому заинтересованному лицу; информацию, предоставляемую по требованиям уполномоченных лиц, и информацию, которая никому и никогда не предоставляется, кроме как по решению суда). Особой нужды в этом делении нет, считает эксперт, так как действующий закон о рынке ценных бумаг достаточно четко предусматривает, кому и в каком объеме реестродержатель предоставляет информацию. По мнению Макеевой, более целесообразным было бы внесение поправок в закон об оперативно-розыскной деятельности, запрещающих изъятие реестра. ‘На сколько бы частей ни подели информацию, содержащуюся в реестре, это не спасет собственность акционеров, если придет ‘опер’ и заберет компьютер со всей доступной и запретной для него информацией’, – резюмирует эксперт.

Источник: Национальная безопасность