ЕСПЧ про использование обнаруженного при незаконном обыске

Постановление ЕСПЧ по делу «Праде против Германии» (Prade v. Germany, жалоба № 7215/10) от 03 марта 2016 года (извлечение в моем переводе):

«36. <…> Суд должен в первую очередь рассмотреть вопрос о «незаконности» получения доказательства по делу заявителя.

37. Суд прежде всего отмечает, что обыск в жилище, проведенный в рамках другого уголовного дела в отношении заявителя и приведший к [случайному] обнаружению наркотиков, не соответствовал национальному закону. Федеральный Конституционный Суд отменил решение суда [первой инстанции], разрешающее проведение обыска, поскольку оно было вынесено без достаточных оснований подозревать заявителя в нарушениях авторского права [выразившихся в продаже поддельных вещей, таких как часы и компьютерные программы, через eBay], по причине чего отсутствовали достаточные основания, которые оправдывали бы такое существенное воздействие на конституционные права заявителя, которое оказывает обыск в жилище. Тем не менее, как и предусмотрено статьей 13 Основного закона [Германии], власти получили решение суда на проведение обыска до его проведения. Ничто не указывает на то, что в данном случае полицейские действовали недобросовестно или с намерением нарушить формальные правила, когда они обращались за решением суда, разрешающим производство обыска, и исполняли его (ср. с Kaletsch v. Germany (dec.), no. 31890/06, 23 June 2009).

38. Суд отмечает, что заявитель имел реальную возможность оспорить использование доказательства, полученного по результатам исполнения незаконного решения суда, разрешающего производство обыска. Он высказался против такого использования [полученного доказательства] в судах всех трех инстанций, утверждая, что общественные интересы в преследовании за совершение преступления не могут перевешивать его право на уважение жилища. Суды всех инстанций надлежащим образом рассмотрели его аргументы.

39. Далее Суд должен рассмотреть вопрос о качестве доказательства, о котором идет речь. Что касается интенсивности вмешательства, Суд отмечает, что настоящее дело существенно отличается от дела Яллоха ([Jalloh v. Germany [GC], no. 54810/00, ECHR 2006-IX]). По делу Яллоха власти осуществили серьезное вмешательство в физическую и психическую целостность заявителя против его воли [с помощью четырех полицейских, удерживавших его, врач ввел заявителю через нос солевой раствор и рвотный корень, а также сделал ему инъекцию апоморфина, деривата морфина, действующего как рвотное средство, в результате чего заявителя вырвало и был обнаружен небольшой пакетик с кокаином], и, таким образом, доказательства были получены посредством осуществления меры, нарушающей статью 3 Конвенции, одно из ключевых прав, гарантированных Конвенцией (см. Jalloh, названный выше, § 82), в то время как по настоящему делу доказательство было получено посредством осуществления меры, нарушающей национальный закон и не нарушающей статью 3 Конвенции. Что касается вопроса о том, вызывают ли обстоятельства, при которых было получено доказательство, сомнения в его достоверности, Суд отмечает, что между сторонами нет спора в отношении того, что доказательство было обнаружено в квартире в той комнате, которую использовал исключительно заявитель. Более того, количество и качество [обнаруженного] гашиша было установлено экспертом, к выводам которого заявителем не предъявлялось претензий ни на одном из этапов разбирательства. Таким образом, ничто не дает оснований для каких-либо сомнений в достоверности доказательства (см. в качестве примеров обратного Layijov v. Azerbaijan, no. 22062/07, § 75, 10 April 2014; Horvatić v. Croatia, no. 36044/09, § 84, 17 October 2013 and [Lisica v. Croatia, no. 20100/06, § 57, 25 February 2010]).

40. Что касается значения спорного доказательства для обоснования вывода о виновности заявителя в совершении преступления (ср. с Lisica, названным выше, § 57), Суд отмечает, что, согласно выводам Федерального Конституционного Суда, по настоящему делу оспоренный материал представлял собой по сути единственное доказательство против заявителя. [Суд] далее отмечает, что суд второй инстанции опирался [также] на показания самого заявителя, сделанные в письменной форме, смысл которых заключался в том, что он хранил наркотики. Суд напоминает, что необходимость существования других доказательств, помимо оспариваемого, зависит от обстоятельств дела. В данном случае, где [наркотические] средства, обнаруженные в жилище заявителя, представляли собой весомое доказательство и отсутствовал риск ненадежности этого доказательства, дополнительные доказательства были необходимы, соответственно, в меньшей степени (ср. с [Lee Davies v. Belgium, no. 18704/05, § 52, 28 July 2009]).

41. Наконец, при определении того, было ли всё разбирательство в целом справедливым, общественный интерес в расследовании преступления, о котором идет речь, и наказании за его совершение может приниматься во внимание и сопоставляться с интересам лица, заключающимися в получении доказательств, используемых против него, в соответствии с законом. Суд отмечает, что национальные суды тщательно проанализировали аргументы заявителя, касающиеся использования доказательства, и подробно мотивировали свое решение о том, что доказательство может быть использовано в рамках рассматриваемого уголовного дела, несмотря на получение в ходе незаконного обыска в жилище. Они соотнесли общественный интерес, заключающийся в привлечении к ответственности за совершение такого преступления как хранение наркотиков, с интересами заявителя, заключающимися в том, чтобы уважалось его жилище. В отличие от дела Яллоха (названного выше, § 107), где национальные власти рассматривали вопрос о допустимости использования доказательства, полученного в результате насильственного введения вызывающих рвоту средств, которое было предусмотрено национальным законом, по настоящему делу национальные суды понимали, что они имеют возможность по своему усмотрению признать недопустимым использование рассматриваемого доказательства. При таких обстоятельства и, кроме того, учитывая, что национальные суды приняли во внимание значительное количество гашиша [примерно 464 грамма], который был обнаружен (в отличие от дела Яллоха, где речь шла лишь о небольшом количестве обнаруженного кокаина [порядка 0,2 грамма]), их выводы о том, что общественные интересы перевешивают конституционные права заявителя, были тщательно и подробно мотивированы и не свидетельствуют о проявлении произвола или несоразмерности [вмешательства].

42. Проанализировав гарантии, которые были применены при оценке допустимости доказательства, о котором идет речь, характер и существенность нарушений, а также то, каким образом доказательство, полученное в ходе оспариваемого обыска, было использовано, Суд приходит к выводу, что разбирательство по делу заявителя в целом не было несоответствующим требованиям справедливого судебного разбирательства.

43. Из этого следует, что нарушения статьи 6 § 1 Конвенции допущено не было».

Олег Анищик