ЕСПЧ: Заключение под стражу и домашний арест требуют веского обоснования при их назначении и продлении

Как пояснил Суд, мера пресечения в виде домашнего ареста равносильна лишению свободы и так же требует достаточных оснований, как и заключение под стражу в каждом конкретном случае.

В комментарии «АГ» один из представителей заявителей в ЕСПЧ отметил, что постановление Суда может стать знаковым для адвокатов, которые могут использовать его при доказывании необоснованности домашнего ареста. Другой выразил удовлетворение фактом признания ЕСПЧ необоснованности множественных решений судов о неоправданно длительной изоляции его доверителя до его осуждения. Оба эксперта «АГ» предположили, что в ближайшее время РФ примет соответствующие изменения в законодательство, например дополнительные меры для урегулирования вопроса компенсаций, связанных с незаконным лишением свободы.

Европейский Суд вынес Постановление по делу «Ковров и другие против России» по жалобам пяти россиян, подвергшихся уголовному преследованию, которым неоднократно продлевалась мера пресечения в виде помещения под стражу и домашний арест, при этом в одном из дел домашний арест продлился более четырех лет.

Поводы для обращения в ЕСПЧ и позиция сторон

В период с 2011 по 2015 г. сотрудники правоохранительных органов задержали Юрия Коврова, Дмитрия Ульяницкого, Михаила Ботнарюка, Юрия Исайчева и Олега Николенко по подозрению в совершении различных преступлений. Ковров и Николенко первоначально были помещены в СИЗО, а затем под домашний арест, остальным сразу была назначена мера пресечения в виде домашнего ареста.

Суды неоднократно продлевали избранные меры пресечения, используя стандартные для этого основания – тяжесть вменяемого преступления, возможность заявителей скрыться от следствия и правосудия или оказать давление на свидетелей – без увязки с конкретными обстоятельствами уголовных дел. В свою очередь, апелляционные инстанции поддерживали продление избранных мер пресечения. Впоследствии все пятеро мужчин были признаны виновными в совершении преступлений. До приговора Юрий Ковров провел в СИЗО и под домашним арестом почти два года, Дмитрий Ульяницкий – около года и двух месяцев, Михаил Ботнарюк – год и полтора месяца, Юрий Исайчев – 1 год и 11 месяцев, а Олег Николенко – чуть более четырех лет.

В жалобах в Европейский Суд все заявители сослались на нарушение ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, гарантирующую право на свободу и личную неприкосновенность. По их мнению, избранные в отношении них меры пресечения носили необоснованный характер, а их продление производилось по формальным поводам в отсутствие веских оснований. Они потребовали присуждения им различных денежных сумм в качестве компенсации морального и материального вреда, а некоторые из них также заявили о необходимости возмещения судебных расходов. В связи со схожестью предмета жалоб Суд объединил их в одно производство.

В своих доводах на жалобы Правительство РФ утверждало, что избрание мер пресечения в отношении заявителей базировалось на соответствующих и достаточных основаниях, в частности тяжести вменяемого преступления, сложности уголовного дела и риске вмешательства в расследование последнего.

ЕСПЧ выявил нарушения ст. 5 Конвенции в каждом случае

Изучив материалы дела, Европейский Суд напомнил, что вопрос о целесообразности нахождения обвиняемого под стражей должен оцениваться на основе обстоятельств каждого уголовного дела и в соответствии с его конкретными особенностями. В свою очередь, национальные суды обязаны в каждом конкретном случае обеспечивать, чтобы содержание лиц в СИЗО не превышало разумные сроки, путем изучения всех конкретных обстоятельств при рассмотрении соответствующих вопросов. При этом всегда действует презумпция в пользу освобождения. Касательно домашнего ареста ЕСПЧ подчеркнул, что такая мера пресечения равносильна лишению свободы и так же требует достаточных оснований, как и заключение под стражу.

В рассматриваемых случаях, отметил Суд, необходимо исследовать наличие достаточного обоснования со стороны государства-ответчика избранных в отношении заявителей мер пресечения, чего не наблюдалось в делах заявителей. В частности, на момент задержания Юрия Коврова, как подчеркнуто в постановлении ЕСПЧ, ему было всего лишь 16 лет, а в его уголовном деле отсутствовали веские основания для избрания в отношении него мер пресечения, что допустимо лишь при исключительных обстоятельствах. В частности, национальный суд не привел ни одного конкретного случая, когда заявитель мог оказать давление на свидетеля или пытался связаться с ним, а ранее совершенное им распитие спиртного в общественных местах было административным правонарушением, а не преступлением. Последующее продление мер пресечения судами со ссылкой на возможность скрыться от следствия и правосудия также было недостаточно аргументировано.

В деле Дмитрия Ульяницкого, отметил ЕСПЧ, суды также не обратили внимания на недостаточность обоснованности помещения его под домашний арест ввиду его потенциальной возможности, по мнению следствия, оказать давление на свидетелей или уничтожить документы. Одного факта обвинения в совершении тяжкого преступления было недостаточно для содержания его под домашним арестом, особенно в отсутствие каких-либо иных доказательств его ненадлежащего поведения.

В случаях других заявителей, по мнению ЕСПЧ, национальные суды никак не обосновали их возможность скрыться от следствия и правосудия или препятствовать сбору доказательств, ограничившись стандартными шаблонами при продлении соответствующих мер пресечения.

При этом ЕСПЧ счел, что с учетом роста популярности в России меры пресечения в виде домашнего ареста, согласно статистическим данным, власти РФ на текущий момент предприняли важные шаги для решения проблем, связанных с необоснованным лишением свободы. При этом государству-ответчику необходимо продолжать последовательные усилия для соблюдения ст. 5 Конвенции касательно обоснованности постановлений о заключении под стражу или помещении под домашний арест. Таким образом, ЕСПЧ выявил нарушение вышеуказанной статьи Конвенции в отношении каждого из заявителей и присудил троим из них по 900 или 850 евро в качестве компенсации морального вреда.

Комментарии представителей заявителей

Адвокат Центра международной защиты прав человека Сергей Князькин, представлявший интересы Юрия Коврова в ЕСПЧ, сообщил, что первоначально Европейский Суд вынес отказ по делу его доверителя, указав, что не усматривает нарушений Конвенции и протоколов к ней: «И только повторное обращение с просьбой о пересмотре судебного решения, поскольку вопрос касался прав несовершеннолетнего, позволило выиграть это дело». 

По словам адвоката, ЕСПЧ напоминает свою многолетнюю позицию о том, что предварительное заключение несовершеннолетних должно использоваться только в качестве крайней меры и на как можно более короткий срок. К сожалению, добавил Сергей Князькин, в России суды часто используют при продлении меры пресечения стандартные формулировки угрозы скрыться или повлиять на следствие обвиняемым, которые не подтверждены никакими фактами.

«Отличием этого дела от остальных является достаточно подробное рассмотрение Европейским Судом вопроса избрания меры пресечения в виде домашнего ареста, который, по мнению суда, приравнивается к лишению свободы. Выражаю надежду, что данное постановление ЕСПЧ позволит изменить практику в России по избранию меры пресечения в виде домашнего ареста и продления меры пресечения в виде заключения под стражу, которые зачастую являются необоснованными, тем более когда это касается несовершеннолетних. Это решение может стать знаковым для адвокатов, которые могут использовать его при доказывании необоснованности домашнего ареста. В частности, это касается уголовных дел в отношении предпринимателей, которые считают, что домашний арест в таком деле уже является победой», – заключил Сергей Князькин.

Адвокат АП Приморского края Артем Семаль, представлявший интересы Олега Николенко, выразил удовлетворенность фактом признания ЕСПЧ необоснованности множественных решений российских судов о неоправданно длительной изоляции его доверителя до его осуждения. «Шаблонность этих решений даже по меркам российского правосудия впечатляла. В одном из постановлений судья, в производстве которой находилось дело, стремясь придать вес своей аргументации об опасности Николенко, настолько “перестаралась”, что задолго до приговора сделала вывод о совершении им тяжкого преступления коррупционной направленности. Это даже привело к отводу судьи от дальнейшего участия в деле (причем по заявлению прокурора, хотя ранее аналогичное заявление защиты было оставлено без удовлетворения), но не повлияло на судьбу ее явно предвзятого решения, которое было оставлено в силе вышестоящими инстанциями, несмотря на приведение нами противоположных примеров как из российской судебной практики, так и практики ЕСПЧ», – сообщил он.

Артем Семаль с сожалением отметил, что Суд не увидел причинной связи между фактической потерей заработка его подзащитным, который числился муниципальным служащим, но не получал денежного содержания, и явно неоправданной его длительной изоляцией. «Хотя мы указывали российским судам на это обстоятельство и даже отдельно ходатайствовали о смягчении ограничений с целью обеспечения возможности трудовой деятельности, нам отвечали, что это “обесценивает” применяемую меру пресечения. Но мы не исключаем продолжения борьбы за компенсации причиненного вреда уже в российских судах, опираясь на правовые позиции ЕСПЧ», – сообщил адвокат.

Комментарии представителей иных заявителей – адвокатов Николая Филатова и Марины Михайловой оперативно получить не удалось.

Эксперты «АГ» прокомментировали выводы Суда

Как отметил адвокат АП Новгородской области Константин Маркин, ЕСПЧ вновь обращает внимание на проблему аргументированности судебных решений при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу или домашнего ареста. «К сожалению, суды в подавляющем большинстве удовлетворяют ходатайства следственного органа об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу (домашнего ареста) и продления этой меры. Как следует из представленных статистических данных, суды удовлетворяют примерно в 91% случаев ходатайство следователя о заключении под стражу, в 98% случаев – ходатайство следователя о продлении меры пресечения, в 88% случаев – ходатайство следователя о домашнем аресте», – отметил он.

По словам эксперта, при этом суды нередко не обращают внимания на тот факт, что отсутствуют достаточные и весомые причины для удовлетворения ходатайства следователя об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу или о ее продлении. «В таких случаях в постановлениях судов, как правило, указана общая фабула ст. 97, 107, 108 УПК, и при этом отсутствуют конкретные факты, подтверждающие выводы суда и подтвержденные доказательствами. Это связано, по моему мнению, в том числе с тем, что судьи не хотят брать на себя ответственность за возможные негативные последствия от действий обвиняемого в случае, если суд откажет в удовлетворении ходатайства следователя и обвиняемый будет освобожден», – предположил Константин Маркин.

Он добавил, что постановление обращает внимание на тот факт, что в российском законодательстве отсутствует норма, позволяющая получить компенсацию за необоснованно длительное содержание под стражей в случае, если в итоге обвиняемый был все же признан виновным в совершении преступления. «Поэтому Суд в постановлении обратил внимание на необходимость помимо мер частного характера в отношении заявителей принять и меры общего характера в виде изменения в законодательстве для устранения выявленных системных нарушений Конвенции. В связи с этим, полагаю, теперь стоит ожидать изменения в законодательстве», – убежден эксперт.

Директор Центра практических консультаций, юрист Сергей Охотин также отметил, что постановление ЕСПЧ затрагивает структурную проблему касательно сроков содержания под стражей до вынесения приговора: «Данным решением Европейский Суд проанализировал и сравнил применение мер пресечения – содержание под стражей, домашний арест и залог».

По словам эксперта, Суд дал положительную оценку ряду изменений российского законодательства, взаимосвязанных с вопросами содержания подследственных под стражей и в отношении каждого из заявителей по этому делу, в очередной раз повторив свои критерии, установленные ранее сформировавшейся практикой. «Вместе с тем ЕСПЧ счел необходимым рассмотреть дело в соответствии со ст. 46 Конвенции и указал ряд общих мер, которые следует принять России в связи с сложившейся в настоящее время ситуацией. Так, ЕСПЧ указал, что необходимо продолжать последовательные и долгосрочные усилия для обеспечения соблюдения соответствующих статей Конвенции, в частности в том, что касается обоснования постановлений о заключении под стражу и домашнем аресте и в укреплении судебного контроля за продлением такого лишения свободы, когда доля судебных решений остается очень высокой, а также установления рамок, касающихся компенсации за необоснованное лишение свободы. Таким образом, следует ожидать, что государство в ближайшее время примет дополнительные меры для урегулирования вопроса компенсаций, связанных с незаконным лишением свободы», – предположил Сергей Охотин.