Европейский Суд поддержал отца, свидания с дочерью которого ограничили 12 часами в год

25 мая Европейский Суд вынес Постановление по делу «Нечай против России» по жалобе Ильи Нечая на нарушение Конвенции о защите прав человека и основных свобод в связи с серьезным ограничением его контактов с дочерью, проживающей с матерью.

В 2007 г. Илья Нечай стал проживать с гражданкой Э., которая имела сына от предыдущих отношений, а спустя год у пары родилась дочь С. В 2011 их отношения распались, оба ребенка остались жить с матерью. При этом контакты Ильи Нечая с дочерью были затруднены в частности тем, что Э. в 2012 г. переехала с детьми из Москвы в Казань, а в 2013 г. вышла замуж за гражданина Турции и переехала жить в другую страну.

Поскольку Илья Нечай не смог договориться с Э. относительно порядка встреч с дочерью, он обратился в суд за защитой своих родительских прав. В свою очередь Э. подала встречный иск с требованием определить место проживания дочери с ней в Турции.

В апреле 2013 г. суд вынес решение, которым определил, что С. должна проживать с матерью, поскольку между ними установлена сильная эмоциональная связь, девочка привязана к старшему брату, а Э. обеспечивает ребенку нормальные условия жизни. Суд также определил, что Илья Нечай может видеться с дочерью по субботам и воскресеньям нечетных месяцев по предварительному согласованию с матерью девочки и в ее присутствии, а продолжительность каждого свидания не должна превышать 4 часа. При этом Э. обязана была сообщить отцу ребенка адрес турецкой школы и информировать его о любых заграничных поездках С. Решение устояло в вышестоящих инстанциях.

В апреле 2014 г. Э. и дочь вернулись в Россию, и Илья Нечай сразу же обратился в службу судебных приставов для исполнения судебного решения о порядке свиданий, было начато исполнительное производство, которое затем было прекращено в конце 2014 г. и возобновлено вновь весной 2015 г.

В это же время Э. обратилась в суд с иском об изменении порядка свиданий отца с дочерью. Она указала, что Илья Нечай не видел девочку более двух лет и никогда не пытался навестить ее в Турции, поэтому ранее установленный судом график свиданий может подвергнуть ребенка стрессу. В свою очередь Илья Нечай заявил, что мать девочки искусственно затруднила его контакты с ребенком и полностью исключила его из любого процесса по принятию решений в отношении воспитания С.

В феврале 2015 г. Отдел по опеке и попечительству Администрации Советского района Исполнительного комитета г. Казани уведомил отца ребенка о предстоящем исследовании отношений С. с родителями в Центре социальной помощи семье и детям «Гаилэ». Поскольку Илья Нечай не был проинформирован о дате и времени исследования, а его обращение по этому поводу осталось без ответа, он не принимал участия в проведении экспертизы. В результате в экспертном заключении Центра отмечалось, что С. хотя и знает отца, но испытывает беспокойство, говоря о нем, что он не входит в ее близкий семейный круг и не является значимым взрослым в ее жизни. Таким образом, был сделан вывод о том, что присутствие Ильи Нечая в жизни ребенка не пойдет на пользу ее умственному развитию.

Основываясь на этом заключении, в мае 2015 г. суд вынес решение, которым удовлетворил требования Э. и сократил продолжительность свиданий отца с дочерью до 2 часов в субботу или воскресенье нечетных месяцев, т.е. до 12 часов в год. В решении отмечалось, что ребенок не контактировал с отцом длительное время, С. имеет тесный эмоциональный контакт с матерью и братом, и Э. создает все необходимые условия для развития дочери. В обоснование своего вывода суд сослался на показания психолога, отметившего тесную связь между матерью и дочерью; представителей администрации школы, которую посещала С., и школьного родительского комитета, сообщивших, что Э. никогда не возражала против общения девочки с отцом. При этом суд привел и показания психолога Бюро независимой экспертизы «Версия», которая еще в 2013 г. провела психологическую экспертизу, результаты которой показали, что Илья Нечай является хорошим отцом, а его личность будет стимулировать гармоничное развитие С. даже в ситуации конфликта между ним и ее матерью, а также что присутствие Э. во время свиданий отца и дочери не является необходимым.

В апелляционной жалобе Илья Нечай требовал проведения новой судебно-психологической экспертизы, указывая на противоречия в выводах заключений Центра «Гаилэ» и Бюро «Версия». Жалоба осталась без удовлетворения, а решение первой инстанции осталось в силе.

С 2012 г. Илья Нечай видел свою дочь дважды: 27 сентября 2012 г. и 31 мая 2015 г.

В жалобе в Европейский Суд Илья Нечай указал на нарушение ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в связи с серьезным ограничением его родительских прав. По его мнению, сведя его право видеться с родной дочерью до 12 часов в год, суды фактически уравняли его статус с незнакомым для нее человеком, что делает невозможным развитие нормальных семейных связей между ними. Он добавил, что национальные суды не указали в своих решениях на какие-либо негативные факторы, мешающие ему видеться с дочерью (алкогольная, наркотическая зависимость и т.п.). В связи с этим он просил присудить ему 15 тыс. евро в качестве компенсации морального вреда и почти 490 тыс. руб. в возмещение судебных расходов.

Правительство РФ в возражениях на жалобу указало, что российские суды всесторонне исследовали все обстоятельства дела и их выводы были основаны на результатах экспертизы, в проведении которой заявитель не участвовал, хотя и был проинформирован о ней. Российская сторона добавила, что в судебном споре Илья Нечай в будущем может обратиться в суд за пересмотром частоты и продолжительности своих контактов с дочерью.

Европейский Суд счел, что наилучшие интересы ребенка имеют решающее значение для подобных споров и они в ряде случаев могут преобладать над родительскими. Речь, в частности, идет о случаях, когда общение с родителем может нанести вред ребенку.

В рассматриваемом деле, пояснил ЕСПЧ, российские суды следовали устоявшемуся в национальной практике подходу по защите интересов ребенка, поэтому необходимо выяснить, соответствовало ли вмешательство государства в права заявителя требованиям демократического общества. При этом Суд подчеркнул, что для нормального развития ребенку следует общаться с обоими родителями.

В случае заявителя, отмечается в постановлении, суды не исследовали причины отсутствия его контакта с дочерью на протяжении двух с половиной лет. Кроме того, Суд пришел к выводу, что Илья Нечай не был проинформирован надлежащим образом о предстоящей экспертизе, а российские суды проигнорировали показания другого психолога. Таким образом, ЕСПЧ выявил нарушение ст. 8 Конвенции и присудил заявителю 12,5 тыс. евро в качестве компенсации морального вреда, а также 5,5 тыс. евро в возмещение судебных расходов.

Руководитель семейной практики КА г. Москвы № 5 Татьяна Сустина отметила, что в рассматриваемом деле Европейский Суд вновь вскрывает системные проблемы российских семейных споров. «Наши суды “технически” рассматривают дела, не желая вдаваться в детали, разбираться в семейных отношениях, искать пути выхода из сложных ситуаций в интересах ребенка. Каждое семейное дело уникально по-своему, и, безусловно, судье нелегко разобраться в его нюансах, как и найти правильный выход из ситуации. Дело заявителя, осложненное иностранным элементом (проживанием ребенка за пределами России), сложно с точки зрения исполнения. Можно предположить, что российские судьи, избрав такой порядок общения отца с ребенком, руководствовались реальностью исполнения судебного акта, и в этом желании вынести исполнимое решение судью упрекнуть нельзя. С другой стороны, незнание судьей процессуальных возможностей или нежелание эти возможности самостоятельно генерировать привели к тому, что ЕСПЧ в очередной раз признал нарушение ст. 8 Конвенции», – подчеркнула она.

По словам эксперта, если бы национальные судьи с учетом нахождения ребенка в Турции избрали такую же периодичность общения (раз в два месяца), но более длительное время, нарушения ст. 8 могло бы и не быть. «В настоящее время московские судьи изменили подход к “детским” делам: они чаще применяют медиацию, привлекают психологов, включая их не просто как экспертов в судебный процесс, а как полноценных участников реального общения после вынесения решения суда. Приставы и комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав чаще привлекают родителей-должников за неисполнение судебного акта о порядке общения», – добавила Татьяна Сустина. По ее мнению, постановление ЕСПЧ продолжит положительную динамику правоприменения в области семейных споров и станет мощной опорой в фундаменте формирования единой судебной практики.

Адвокат КА МКА «Сед Лекс» Валерия Аршинова обратила внимание на вывод о том, что суды могут вмешиваться в семейные отношения между маленьким ребенком и одним или обоими родителями и тем самым ограничивать права участников семейных отношений: «С точки зрения защиты в суде прав и интересов родителя, проживающего отдельно, данную позицию можно использовать в качестве аргумента для исследования судом фактических отношений в семье, дабы исключить формальный подход». В то же время эксперт выразила сомнение, что выводы Суда будут иметь особое значение для практики с точки зрения семейного законодательства, поскольку ЕСПЧ выявил только процессуальные нарушения со стороны национального суда (не учтены доказательства), но не материального права.

Адвокат АП Ленинградской области Евгений Тарасов назвал взвешенными, но недостаточно категоричными выводы Европейского Суда: «ЕСПЧ регулярно уклоняется от оценки эффективности средств правовой защиты, и это как раз тот случай, когда следовало констатировать и нарушение ст. 13 Конвенции. Ведь вопрос не столько в том, что суд определил мизерное время для общения, а в том, почему это вообще стало возможно: насколько была эффективна судебная процедура, какие пороки есть у экспертной деятельности, почему бездействовали приставы?»

По мнению эксперта, в любом случае снижение размера компенсации с запрошенных 15 тыс. евро до 12,5 тыс. неоправданно. «Тут и 20 тыс. евро мало, когда речь идет о разрыве семейных связей, надеюсь, что заявитель запустит в России процедуру пересмотра решения по новым обстоятельствам», – заключил Евгений Тарасов.

Редакция «АГ» связалась с юристом Олесей Петроль, представлявшей интересы заявителя в ЕСПЧ, но оперативно получить ее комментарий не удалось.