ЕСПЧ указал, что Минобороны должно принимать меры для предотвращения рисков, связанных с «дедовщиной»

Европейский Суд посчитал, что российские власти не предложили матери покончившего с собой военнослужащего какой-либо механизм для установления ответственности госорганов за действия или бездействие, приведшие к смерти ее сына.

В комментарии «АГ» представитель заявительницы в Европейском Суде отметила, что ЕСПЧ учел все доводы, представленные в жалобе, поскольку в ней был конкретный вопрос о компенсации морального вреда, в чем отказывали внутригосударственные суды. Один из экспертов отметил, что данное решение поднимает важный аспект необходимости формирования механизма ответственности должностных лиц за бездействие, которое привело к нарушению права на жизнь. Другая считает важным, чтобы власти не ограничивались выплатой компенсации, а проводили бы тщательное расследование каждого подобного случая с последующей выработкой рекомендаций по предотвращению таких инцидентов в будущем.

18 января Европейский Суд вынес Постановление по делу «Худорошко против России» по жалобе матери военнослужащего, покончившего с собой из-за «дедовщины» во время срочной службы в ВМФ России.

Самоубийство матроса из-за «дедовщины»

9 ноября 2010 г. С. был призван на срочную военную службу, с января 2011 г. он служил матросом в береговой охране на Камчатке. 28 апреля 2011 г. молодой человек покончил с собой.

Подполковник Г. провел служебное расследование причин самоубийства матроса. Он установил, что в январе 2011 г. С. пожаловался матери на издевательства и попросил у нее 1 тыс. руб., чтобы дать старослужащему матросу Ч. Некоторые другие матросы также просили у родителей денег для старших призывников. Подполковником также было выяснено, что в период с января по март 2011 г. фельдшеры представили командованию несколько рапортов о синяках, обнаруженных на телах 22 младших призывников во время их медицинских осмотров. Однако командование части не расследовало происхождение синяков и не предприняло никаких действий. Подполковник Г. рекомендовал организовать ряд воспитательных мероприятий для обеспечения воинской дисциплины и безопасных условий несения военной службы, заменить 75% призывников в части и принять решение об ответственности военнослужащих за нарушение правил, регулирующих отношения между военнослужащими, приравненными к одному званию.

В апреле 2011 г. по завершении другого служебного расследования контр-адмирал М. установил, что «дедовщина» была обычным явлением в данной воинской части и старшие призывники регулярно вымогали деньги у младших. Контр-адмирал М. посчитал, что командиры частей не соблюдали правила перечисления денег военнослужащим, что способствовало беспрепятственному вымогательству денег. Он также установил, что командование воинской части не приняло общих или индивидуальных мер по предотвращению самоубийств среди военнослужащих, что способствовало самоубийству С. Контр-адмирал М. пришел к выводу, что смерть матроса наступила в результате нервно-психического кризиса, вызванного его неспособностью выдержать моральное и физическое давление, оказываемое на него другими военнослужащими.

В июле 2011 г. военная прокуратура Петропавловско-Камчатского гарнизона потребовала от военачальников устранить отдельные нарушения закона. В частности, она указывала на то, что медицинские осмотры не проводились должным образом и данные о травмах военнослужащих не вносились в журнал части; командиры частей не заботились о надлежащем ведении журнала и информация о синяках, обнаруженных у некоторых матросов, не исследовалась.

В ноябре 2011 г. судебно-медицинские эксперты составили психологическое заключение в отношении С. Они пришли к выводу, что он не страдал каким-либо психическим расстройством. По их мнению, матрос покончил с собой в результате давления, которое на него оказал матрос Ч.

Вымогавший у сослуживцев деньги матрос был осужден

В сентябре 2012 г. 35-й гарнизонный военный суд установил, что С. подвергался «ритуалам дедовщины» в своей воинской части. В частности, его заставили «тянуть сотку» – традиция, требующая от молодого военнослужащего выполнять все просьбы (включая требования денег) старших в течение последних 100 дней до их демобилизации. Гарнизонный суд признал матроса Ч. виновным в вымогательстве и в нарушении, повлекшем тяжкие последствия (гибель матроса), правил взаимоотношений между военнослужащими. Однако Тихоокеанский военный суд флота (окружной) в апелляционном порядке отменил приговор гарнизонного суда в связи с нарушением права Ч. на юридическую помощь и направил дело в суд первой инстанции на повторное рассмотрение.

В марте 2013 г. был сделан повторный отчет о психологическом состоянии С. перед его смертью. В заключении был сделан вывод, что действия Ч. не могли быть единственной причиной самоубийства матроса. Ссылаясь на это, в апреле 2013 г. гарнизонный суд не нашел прямой причинно-следственной связи между действиями Ч. и самоубийством С. Он признал Ч. виновным в вымогательстве и нарушении без тяжких последствий правил, регулирующих отношения между военнослужащими одного звания. Тогда же гарнизонный суд отклонил гражданский иск матери С. Екатерины Худорошко к государству о возмещении морального вреда, постановив, что предполагаемое бездействие властей не было предметом рассмотрения уголовных обвинений против Ч.

В июне 2013 г. апелляция постановила, что именно незаконные действия Ч. стали причиной самоубийства С., и приговорила его к пяти годам лишения свободы. В то же время окружной суд отклонил гражданский иск Екатерины Худорошко к государству о компенсации на том основании, что самоубийство ее сына произошло в результате незаконных действий матроса Ч., который не действовал по приказу командиров частей.

Суды отказали в компенсации морального вреда

Екатерина Худорошко подала кассационную жалобу на решение апелляции, в котором просила удовлетворить ее требования о компенсации морального вреда. В октябре 2013 г. судья окружного суда отклонил кассационную жалобу заявительницы. Он посчитал, что власти несут ответственность за ущерб, причиненный военнослужащему, только в том случае, если последний исполнял соответствующие обязанности или действовал на основании приказов. Более того, он указал, что Министерство обороны несет ответственность только в том случае, если будет установлено, что ущерб причинен непосредственно по вине властей. Судья постановил, что ни одно из указанных обстоятельств не было установлено.

В июле 2014 г. судья Верховного Суда, рассмотрев кассационную жалобу, счел обоснованным довод о том, что государство может быть привлечено к ответственности за действия одного из его военнослужащих, и направил кассационную жалобу на рассмотрение президиума окружного суда. Однако президиум отклонил требование заявительницы о компенсации, вновь ссылаясь на то, что Ч. свои противоправные действия совершил не в интересах и не по распоряжению государства. Президиум также постановил, что предполагаемые недостатки в организации прохождения воинской службы не могут служить основанием для возложения на государство обязанности по выплате компенсации. Позднее ВС РФ оставил в силе данное решение.

Доводы сторон в Европейском Суде

В жалобе в Европейский Суд Екатерина Худорошко указала на нарушение ст. 2 и 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, гарантирующие право на жизнь и безусловный запрет на применение пыток, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание. Так, заявительница жаловалась на жестокое обращение с ее сыном, повлекшее его смерть во время прохождения обязательной военной службы. Кроме того, она отмечала, что в нарушение ст. 13 Конвенции национальные суды отклонили ее требование к государству о компенсации морального вреда.

Екатерина Худорошко указала, что госорганы были хорошо осведомлены о существовании проблемы «дедовщины» как в целом, так и в воинской части С., однако они не предприняли никаких шагов для исправления ситуации. В частности, командиры части не приняли никаких мер в ответ на полученную ими информацию о синяках, обнаруженных у солдат во время их регулярных медицинских осмотров. Заявительница утверждала, что госорганы не смогли защитить жизнь ее сына и, следовательно, были обязаны выплатить компенсацию. В связи с этим она просила Европейский Суд присудить ей справедливую компенсацию морального вреда в размере, который Суд сочтет целесообразным.

В возражениях на доводы жалобы правительство утверждало, что сын заявительницы прошел надлежащее обследование и продемонстрировал высокий уровень «нейропсихологической устойчивости». Несмотря на то что фельдшеры обнаружили кровоподтеки у С., он никогда не жаловался командованию на насилие со стороны других военнослужащих, отметили национальные власти. Кроме того, правительство указало, что Екатерина Худорошко, узнавшая о трудностях сына из его писем, не подавала никаких жалоб властям. В связи с этим военное руководство не знало об этом и, следовательно, не могло предотвратить события, приведшие к самоубийству С.

Правительство утверждало, что заявительница могла подать иск о компенсации морального вреда, причиненного Ч. При этом оно сослалось на 25 решений национальных судов, вынесенных в период с 2012 по 2016 г., об осуждении виновных в нарушении правил, регулирующих отношения между военнослужащими, и удовлетворении заявленных потерпевшими требований о выплате им компенсаций осужденными.

ЕСПЧ признал нарушение ст. 2 и 13 Конвенции

Изучив материалы дела, Европейский Суд напомнил, что, как и лица, находящиеся под стражей, призывники находятся под исключительным контролем государства, в связи с чем оно обязано их защищать.

Суд отметил, что государство-ответчик само установило на основании имеющихся у него статистических данных, что нарушения правил, регулирующих отношения между военнослужащими, были одной из причин, по которым кто-либо подвергался повышенному риску самоубийства. Так, в 2005 г. Уполномоченный по правам человека в РФ опубликовал специальный доклад по вопросам «дедовщины» и издевательств в вооруженных силах, приводящих к причинению вреда здоровью и гибели людей. На основании этого ЕСПЧ посчитал, что в целом госорганы были осведомлены о данной проблеме в вооруженных силах и вытекающих из этого рисках.

Относительно конкретных обстоятельств дела Европейский Суд указал: представленные документы указывают на то, что командиры воинской части знали или должны были знать о том, что младшие военнослужащие, включая С., подвергались «дедовщине», и о вытекающих из этого последствиях для их здоровья и жизни. Соответственно, должны были быть приняты меры для предотвращения этих рисков или, по крайней мере, для их сведения к минимуму. Однако этого не было сделано, сообщения медицинских работников о синяках на телах младших призывников не расследовались, командиры не пытались разделить младших и старших военнослужащих или принимать другие разумные меры. Таким образом, Суд признал, что имело место нарушение ст. 2 Конвенции в ее материально-правовой части.

ЕСПЧ подчеркнул, что жалоба Екатерины Худорошко касается предполагаемой ответственности государства за неспособность предотвратить самоубийство сына в контексте «дедовщины». Соответственно, гражданский иск о компенсации к Ч. не был бы эффективным средством правовой защиты, способным установить какую-либо степень ответственности со стороны государства.

Европейский Суд заключил, что в данном деле заявительнице не был предложен какой-либо иной механизм для установления ответственности госорганов за действия или бездействие, приведшие к нарушению ст. 2 Конвенции, и для получения соответствующей компенсации (ст. 13). В связи с этим ЕСПЧ присудил заявительнице 26 тыс. евро в качестве компенсации морального вреда.

Комментарий представителя заявительницы в ЕСПЧ

В комментарии «АГ» ведущий юрист фонда «Право Матери» Татьяна Сладкова, представлявшая Екатерину Худорошко в ЕСПЧ, пояснила, что суть жалобы сводилась к тому, что С. – жертва «дедовщины», а его мать – такая же жертва неэффективной государственной правовой защиты.

Татьяна Сладкова удовлетворена тем, что Суд учел все доводы, представленные в жалобе, поскольку в ней был конкретный вопрос о компенсации морального вреда, в чем отказывали заявительнице внутригосударственные суды. «К сожалению такие отказы – достаточно распространенная практика в нашей стране, но мы в фонде, как правило, добиваемся компенсации с военного ведомства, наши юристы отстаивают права родителей погибших военнослужащих по всей России и сразу выигрывают большинство всех своих дел. По оставшимся делам фонд, как правило, также добивается справедливости в судах вышестоящих инстанций внутри страны. И лишь по отдельным вопиющим случаям, когда все возможности действительно исчерпаны, а государство все равно осталось “глухо” к нарушениям прав семей погибших солдат, фонд вынужденно обращается с жалобами в Европейский Суд», – подчеркнула она.

Татьяна Сладкова полагает, что данное дело способно повлиять на судебную практику по аналогичным делам: «Мы будем использовать данное постановление ЕСПЧ, поскольку к нам обращаются родители, которые уже получили отказы с теми основаниями, которые указаны в деле Худорошко».

Эксперты прокомментировали выводы Суда

Адвокат Центра международной защиты прав человека Сергей Князькин подчеркнул, что решение Европейского Суда имеет для России важное прецедентное значение. По мнению эксперта, данное решение поднимает важный аспект необходимости формирования механизма ответственности должностных лиц за бездействие, которое привело к нарушению права на жизнь. Он считает, что именно создание такого механизма должно быть положено в ближайшую повестку дня российских законодателей, для того чтобы ситуация с неуставными отношениями в армии была исправлена.

«Я полагаю, что внесение в ближайшее время изменений в законодательство по вопросу ответственности должностных лиц в российской армии за выявленные факты неуставных отношений и урегулирование вопроса компенсации за несоблюдение такого законодательства позволят, наконец, избавиться российской армии от таких пережитков советских времен», – поделился Сергей Князькин. Он отметил, что если законодатель внесет в законодательство институт регрессных требований, когда государство сможет взыскать с виновного военнослужащего выплаченные компенсации морального ущерба, то такие неуставные отношения очень быстро прекратят свое существование.

Юрист Правозащитного центра «Мемориал» (организация признана в РФ выполняющей функции иностранного агента. – Прим. ред.) Татьяна Черникова считает очень важным, что практика ЕСПЧ по ст. 2 Конвенции включает в себя не только негативные обязательства не лишать человека жизни, но и позитивные обязательства по защите жизни людей, которые находятся под контролем государства.

Эксперт указала, что в данном постановлении Европейский Суд подтвердил свою практику, согласно которой государство несет ответственность за жизнь и здоровье призывников и должно принимать меры по защите призывников от «дедовщины» и суицидов. Это особенно актуально в ситуации, когда должностные лица знали о фактах дедовщины и не приняли должных мер реагирования, заметила Татьяна Черникова. «На мой взгляд, Суд пришел к абсолютно правильным выводам, которые во многом основываются на выводах национального расследования, которое подтвердило, что должностные лица знали о многочисленных фактах наличия травм у призывников, но не расследовали происхождение этих травм», – полагает она.

Татьяна Черникова обратила внимание, что налицо и разница в подходах ЕСПЧ и российских властей. Российские власти настаивали на том, что они не несут ответственности за действия матроса, совершавшего насилие в отношении сына заявительницы, а Суд справедливо напомнил, что в государстве должен существовать механизм для установления ответственности должностных лиц и государственных органов за бездействие, приведшее к нарушению права на жизнь, пояснила эксперт.

«Такой механизм должен содержать возможность получения от государства компенсации за бездействие. Поскольку заявительница не смогла получить такую компенсацию на национальном уровне, то присуждение компенсации со стороны ЕСПЧ выглядит полностью обоснованным. При этом мне кажется важным, чтобы власти не ограничивались выплатой компенсации, а проводили бы тщательное расследование каждого такого случая с последующей выработкой рекомендаций по предотвращению таких инцидентов в будущем», – заключила Татьяна Черникова.

Анжела Арстанова