ЕСПЧ изменил свое отношение к экстрадиции этнических узбеков в Киргизию

События июня 2010 г.

Летом 2010 г. на юге Киргизии произошел этнический конфликт между узбеками и киргизами. Опасаясь за свою жизнь, многие узбеки предпочти уехать из страны, среди них были Т.К. и С.Р.

Т.К. приехал в Россию в июле 2010 г., а в сентябре в Киргизии ему было заочно предъявлено обвинение в незаконном присвоении имущества при отягчающих обстоятельствах, после чего Т.К. объявили в международный розыск. В июле 2013 г. мужчина был задержан в России.

Прокуратура Киргизии сразу же попросила выдать Т.К., заверив РФ в том, что с обвиняемым будут обращаться надлежащим образом, в том числе гарантировав отсутствие пыток, жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания В феврале 2014 г. киргизские власти расширили гарантии, добавив, что российские дипломаты смогут посещать экстрадированного. После этого Генпрокурор России согласился на выдачу Т.К.

Т.К. оспорил решение об экстрадиции в суде, сославшись на то, что он принадлежал к уязвимой этнической группе и поэтому в Киргизии подвергнется реальной опасности преследования и жестокого обращения. Орловский областной суд согласился с его доводами и отменил решение о выдаче, его позицию поддержал и Верховный Суд в ходе апелляционного рассмотрения дела.

Однако Президиум ВС направил дело на повторное рассмотрение. Надзорная инстанция отметила, что областной суд опирался на информацию об общей ситуации в Киргизии и не оценивал индивидуальный случай Т.К. При втором рассмотрении Орловский областной суд повторил доводы Президиума Верховного Суда, указав, что общая ситуация в стране не оправдывает полный запрет на экстрадицию.

Сразу после запроса о выдаче его киргизским властям Т.К. пытался получить в России статус беженца, однако ФМС отклонила его заявление.

С.Р. переехал в Россию в январе 2011 г. В июле 2012 г. киргизские власти заочно предъявили ему обвинение в совершении в ходе конфликта в июне 2010 г. ряда насильственных преступлений против этнических киргизов. С.Р. также был объявлен в международный розыск. В апреле 2014 г. российские правоохранители задержали его.

В дальнейшем ситуация развивалась схожим со случаем Т.К. образом, за исключением того, что Белгородский областной суд изначально отказался отменять решение об экстрадиции.

Т.К. и С.Р. были вынуждены подать жалобы в Европейский Суд.

Позиция заявителей в ЕСПЧ

С.Р. настаивал на том, что для него, как для этнического узбека, существует реальная угроза жестокого обращения со стороны властей Киргизии. По его мнению, до сих пор ничто не указывает на какое-либо изменение ситуации в этом государстве.

Уже после подачи жалобы в ЕСПЧ С.Р. дополнил свои доводы ссылкой на то, что риск жестокого обращения с этническими узбеками со стороны Киргизии продолжает существовать. В подтверждение своих слов он сослался на доклады Amnesty International и Human Rights Watch, а также на Доклад о положении с правами человека в странах мира Госдепартамента США за 2016 г. и прецедентное право Суда.

С.Р. дополнительно представил Суду письмо представителя Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев в России от 1 февраля 2018 г., в котором со ссылкой преимущественно на международные отчеты 2012–2013 гг. было указано, что заявитель может столкнуться с риском жестокого обращения и отказа в правосудии на основании его этнического происхождения. Заявитель также привел примеры российской судебной практики, которая, опираясь на акты ЕСПЧ, утверждала, что этнические узбеки могут подвергнуться риску жестокого обращения в случае их высылки в Киргизию.

Мужчина также полагал, что российские власти не проверили достоверность заверений, предоставленных киргизской стороной, в то время как международные организации еще не обнародовали информацию о функционировании соответствующего правозащитного механизма в Киргизии. С.Р. обращал внимание и на то, что законодательство запрашивающего государства не обеспечивает в достаточном объеме гарантии дипломатических визитов.

Доводы Т.К., как указано в постановлении, по существу были идентичны позиции С.Р., но дополнительно он отметил, что заверения, предоставленные киргизскими властями, не могут считаться надежными, поскольку получены от Генеральной прокуратуры Киргизии, которая, по мнению заявителя, не является независимым органом.

Доводы Правительства РФ

Российское правительство заявило, что до принятия решения об экстрадиции компетентные российские органы убедились в том, что заявители не подвергались судебному преследованию по политическим или дискриминационным мотивам и что им не грозит опасность жестокого обращения в Киргизии.

Российская Федерация указала на существенное изменение ситуации в запрашивающем государстве после этнических столкновений в июне 2010 г., на участие Киргизии в различных механизмах ООН по предупреждению пыток и ее сотрудничество с международными органами, на конституционные гарантии равенства и запрещения жестокого обращения в этой стране.

Государство-ответчик также обратило внимание на установление в Киргизии ответственности за пытки и жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение, на создание Национального центра по предупреждению пыток и на последовательные публичные обязательства должностных лиц республики уважать права человека.

РФ подчеркнула, что в 2008 г. Киргизия ратифицировала Факультативный протокол к Конвенции ООН против пыток, который предусматривает систему регулярных посещений мест содержания под стражей международными экспертами. Правительство также указало на наличие независимой международной комиссии по расследованию событий на юге Киргизии в июне 2010 г. Российское государство также сослалось на то, что, хотя в международных докладах выражается серьезная озабоченность в отношении соблюдения прав человека в Киргизии, эти доклады основаны на информации, полученной во время этнических столкновений. В настоящее время, спустя много лет после этих событий, положение в области прав человека в этой стране, по мнению РФ, не предполагает полного запрета на экстрадицию.

Правительство сообщило суду, что Генпрокуратура России и Министерство иностранных дел создали механизм дипломатических визитов для контроля за соблюдением прав человека после выдачи. В свою очередь киргизские власти предоставили дополнительные гарантии, обеспечив доступ российского дипломатического персонала к местам содержания под стражей экстрадированных лиц.

Российские власти подчеркнули, что гарантии, предоставленные Киргизией, являются не просто заверениями, а подтверждением обязательств, взятых этим государством на себя в соответствии с различными международными документами. Кроме того, такие заверения были даны Генеральной прокуратурой – органом, осуществляющим надзор за соблюдением законов. Дополнительно Правительство РФ указало, что от него нельзя требовать осуществления какого-либо контроля за соблюдением Киргизией таких гарантий, поскольку это противоречило бы основным принципам международного права, запрещающим вмешательство во внутренние дела суверенных государств. При этом, по словам российских властей, определенный мониторинг все же возможен.

В подтверждение последнего довода правительство, в частности, указало, что активно сотрудничает с Киргизией. Так, в 2017–2018 гг. российская и киргизская прокуратуры, а также дипломатические органы этих государств рассмотрели вопросы экстрадиции этнических узбеков по меньшей мере на пяти встречах. Они подчеркнули, что власти запрашивающего государства предоставили статистические данные о судебном преследовании экстрадированных лиц.

Согласно этим данным в 2012–2013 гг. из 130 экстрадированных лиц всех национальностей 69 были осуждены, при этом 20 из них освобождены условно-досрочно. В отношении остальных лиц уголовное преследование было прекращено по различным основаниям.

Правительство также напомнило, что в 2014–2015 гг. Генпрокуратура РФ направила не менее пяти писем представителю России в ЕСПЧ с информацией о функционировании упомянутого механизма.

ЕСПЧ согласился с доводами РФ

Суд отметил, что с 2010 г. Киргизская республика предприняла много важных шагов по искоренению пыток и жестокого обращения в отношении этнических узбеков. К таким мерам относятся публичное признание властями Кыргызстана проблемы и стремление решить ее, создание Национального центра по предупреждению пыток. Среди них также обеспечение стороне защиты более простого доступа к задержанным лицам, медицинское освидетельствование задержанных в соответствии с международными стандартами и усиление уголовной ответственности за пытки и жестокое обращение.

ЕСПЧ подтвердил, что ранее в ряде постановлений, касающихся экстрадиции в Киргизию этнических узбеков, обвиняемых в преступлениях, предположительно совершенных во время событий 2010 г., Суд установил наличие реальной угрозы жестокого обращения в отношении заявителей в связи с их этническим происхождением.

В данном постановлении ЕСПЧ признал, что случаи жестокого обращения сохраняются, однако посчитал, что сами по себе они не свидетельствуют о нарушении Конвенции в случае возвращения заявителей в Киргизию.

Европейский Суд пояснил, что его прежние выводы в отношении этнических узбеков были основаны на международных докладах, подготовленных после событий 2010 г. В рассматриваемом деле он анализировал недавно опубликованные доклады различных органов ООН и Евросоюза, международных неправительственных, национальных и региональных правозащитных организаций, а также Национального центра по предупреждению пыток в Киргизии о ситуации в запрашивающем государстве в 2015–2019 гг.

Проанализировав данные сведения, ЕСПЧ пришел к выводу, что этнические узбеки не представляют собой уязвимую группу, подвергающуюся конкретному целенаправленному риску жестокого обращения. Особое значение Суд придал тому, что подготовившие доклады независимые эксперты не выявили таких рисков. Представляется, что позитивные шаги, предпринятые киргизскими властями, включая создание НПМ, привели к значительному улучшению с точки зрения соответствующих этнических рисков, решил ЕСПЧ.

Суд указал, что оценка российскими государственными органами заявлений о реальном риске жестокого обращения в связи с этническим происхождением заявителей основывалась не только на общем сообщении о положении в области прав человека в Киргизии, но и на индивидуальных обстоятельствах заявителей. ЕСПЧ установил, что российские суды выполнили свою обязанность адекватно оценивать заявления о реальном риске жестокого обращения, опираясь на достаточные соответствующие материалы.

Относительно силы заверений запрашивающего государства ЕСПЧ указал, что они были даны Генеральным прокурором Киргизии и касаются вопросов, входящих в компетенцию органов прокуратуры, а значит, имеют для них формальную обязательную силу. В материалах, имеющихся в распоряжении суда, нет ничего, что давало бы разумные основания для вывода о том, что киргизские власти не будут соблюдать их на практике, решил Суд.

ЕСПЧ пришел к выводу, что механизм мониторинга, созданный российскими и киргизскими властями, обеспечивает возможность контроля за соблюдением запрашивающим государством предоставленных гарантий. Проанализировав данные о работе Национального центра по предупреждению пыток, Суд указал, что заявители при необходимости смогут обратиться к нему за защитой.

Соответственно, этнические узбеки, которым грозит экстрадиция в Киргизию, больше не представляют собой уязвимую группу, подвергающуюся реальному риску жестокого обращения исключительно в связи с их этническим происхождением, подытожил ЕСПЧ. А значит, высылка заявителей не нарушит ст. 3 Конвенции.

Дополнительно он отметил, что заявители не могут быть экстрадированы до вступления в силу постановления или до принятия нового решения Большой палатой.

Особые мнения судей

Судья от Испании Мария Элосеги не согласилась с позицией большинства. Она указала, что не видит серьезных оснований для отхода от прежней практики ЕСПЧ, связанной с экстрадицией этнических узбеков в Киргизию.

Этнические узбеки, по мнению судьи, по-прежнему представляют собой уязвимую группу, сталкивающуюся с конкретным целенаправленным риском жестокого обращения. Именно поэтому она настаивала на том, что обеспечительная мера в виде запрета на экстракцию С.Р. и Т.К. должна сохраняться, даже если принятое постановление станет окончательным. Мария Элосеги подчеркнула, что высылка заявителей в любом случае несовместима с Конвенцией. Она отметила, что цель правила 39 в таких случаях заключается в указании мер, направленных на предотвращение риска для жизни, а также риска жестокого обращения и пыток.

Судья Элосеги также обратила внимание на внутренние противоречия в постановлении ЕСПЧ, где суд так и не определил, связан ли запрос о выдаче С.Р. с событиями июня 2010 г. или нет, в то время как доказательства, представленные сторонами, содержали противоречивые сведения.

В свою очередь судья от Швейцарии Хелен Келлер выразила частично особое мнение. Она, как и Мария Элосеги, не согласилась с тем, что этнические узбеки перестали быть уязвимой группой, однако поддержала применение правила 39.

Хелен Келлер вслед за Элосеги указала на то, что принятое постановление частично противоречит обстоятельствам дела. Дополнительно она посчитала, что большинство судей руководствовались избирательным подходом к доказательствам. Так, изучив различные доклады, они пришли к выводу, что документы говорят о минимизации риска жестокого обращения в отношении узбеков.

Однако, в частности, Подкомитет ООН по предупреждению пыток в своем докладе выразил сожаление по поводу того, что координационный совет НПМ, который руководит его работой, «в настоящее время парализован и не может выполнять свои важные функции», и «с озабоченностью» отметил, что уголовная ответственность за воспрепятствование работе НПМ была устранена, обратила внимание Хелен Келлер.

Более того, неясно, существует ли в Киргизии реальная возможность привлечения к ответственности за пытки или жестокое обращение, подчеркнула Хелен Келлер. По ее словам, в последнем Всемирном докладе Human Rights Watch, на который ссылается большинство, отмечено, что «свобода пыток остается нормой» в запрашивающем государстве.

Относительно заверений Киргизии судья Келлер указала, что при определении их веса Суду необходимо учитывать, являются ли они обязательными. Большинство решает, что они «кажутся» такими, не объясняя почему, отметила Хелен Келлер.

Она пришла к выводу, что постановление подвергает заявителей опасности и ставит под сомнение верность Суда своему прецедентному праву.

Адвокаты не согласились с Судом

Представитель Т.К. и С.Р. в ЕСПЧ адвокат АБ «Мусаев и партнеры» Надежда Ермолаева сообщила «АГ», что оценивать постановление необходимо осторожно, поскольку оно еще не стало окончательным, ведь стороны имеют возможность просить о пересмотре дела Большой палатой.

«Решение о направлении такого запроса заявителями пока не принято, но мы обсуждаем эту возможность. Я хотела бы подчеркнуть, что моя позиция – не давать скоропалительных оценок постановлению – продиктована прежде всего уважением к Суду и процедуре рассмотрения дела, предусмотренной Конвенцией и его Регламентом», – пояснила Надежда Ермолаева. Однако адвокат сочла необходимым согласиться с судьей Келлер в том, что постановление ставит серьезные вопросы об изменении подхода Суда и практики в целом при оценке рисков в экстрадиционных делах, а также позволяет говорить о тенденции к изменению стандарта доказывания в этих делах.

Адвокат КА г. Москвы «Малик и Партнеры» Илларион Васильев позицию Суда не поддержал. Он напомнил, что ранее многочисленные постановления ЕСПЧ были направлены на признание риска жестокого обращения с целевой группой «этнические узбеки» в случае их выдачи властям Киргизии.

Илларион Васильев отметил, что ЕСПЧ принял во внимание, что обвинения, выдвинутые в запрашивающем государстве против заявителей, носят «общеуголовный характер» и не связаны с их этнической принадлежностью. «Мне и нескольким моим доверителям-узбекам, которые ожидают экстрадиции по запросам правоохранительных органов Киргизской Республики, тоже хотелось бы верить в эффективность национального превентивного механизма против пыток в Кыргызстане, как в это поверили судьи ЕСПЧ. Однако имеющаяся у нас информация о ситуации с правами человека в запрашивающем государстве говорит об обратном», – заключил адвокат.