ЕСПЧ: Суд должен особенно внимательно оценивать допустимость признания вины в отсутствие адвоката

Европейский Суд отметил, что прийти к выводу об отсутствии насилия со стороны представителей власти особенно сложно, если заявление о явке с повинной сделано в отсутствие адвоката.

Один из экспертов сообщил «АГ», что постановление напоминает о важности эффективной работы адвоката в начале расследования. Он также обратил внимание на тот факт, что ЕСПЧ указал на доказательную ценность допроса адвоката об обстоятельствах обнаружения побоев у подзащитного. По словам второго эксперта, Суд последовательно исходит из презумпции обоснованности заявлений подсудимого о применении к нему насилия в полиции в случае, если сторона обвинения не в состоянии опровергнуть эти утверждения при помощи веских доказательств.

26 ноября Европейский Суд по правам человека вынес Постановление по делу «Белугин против России». Как указано в документе, в случае утверждения подсудимого о том, что он признал свою вину в результате жестокого обращения со стороны сотрудников правоохранительных органов, такое заявление о явке с повинной может быть принято национальным судом только в случае надлежащей проверки и отсутствия каких-либо сомнений в допустимости такого доказательства.

Дмитрий Белугин утверждал, что дважды признал свою вину под пытками

В своей жалобе заявитель сообщил о том, что 25 декабря 2002 г. он был задержан по подозрению в нападении на другого гражданина и доставлен в УБОП при УВД г. Томска. По словам Дмитрия Белугина, сотрудники милиции 9 часов избивали его, чтобы заставить признаться в преступлении, которого он не совершал. Мужчина не выдержал пыток и в отсутствие адвоката написал явку с повинной, признавшись в совершении грабежа.

В тот же день на допросе в качестве подозреваемого при ведении видеозаписи Дмитрий Белугин подтвердил свое признание в присутствии защитника по назначению. При этом в жалобе отмечалось, что до этого момента заявитель с этим защитником не беседовал конфиденциально, а кроме того, он проигнорировал пятна крови на одежде Белугина. Далее его поместили в изолятор временного содержания, при этом согласно записи в медицинской карте никаких травм у него выявлено не было.

26 декабря 2002 г. Дмитрий Белугин снова подписал заявление о явке с повинной в отсутствие адвоката, на этот раз признавшись в совершении грабежа и убийства. По его словам, он был вынужден сделать это из-за жестокого обращения со стороны сотрудников милиции.

Только на следующий день мужчина смог встретиться с защитником по соглашению во время избрания меры пресечения в Ленинском районном суде г. Томска. Суд поместил Дмитрия Белугина под подписку о невыезде. Когда он после заседания направился вместе со своими родственниками и адвокатом к следователю, чтобы дать соответствующее обязательство, то вновь был задержан, причем к нему без оснований применили физическую силу.

После задержания Белугину не дали возможности поговорить с адвокатом. Более того, он указал, что ночью сотрудники УБОП угрожали избить его в том случае, если он пожалуется на применение насилия. Заявитель также отметил, что при его повторном помещении в ИВС в медкарте снова указали на отсутствие травм.

29 декабря 2002 г. во время допроса в присутствии защитника по соглашению Дмитрий Белугин настаивал на том, что ранее признался в совершении преступлений под давлением.

30 декабря 2002 г. заявителя осмотрел судмедэксперт. Согласно его заключению у мужчины было несколько синяков на голове и ссадина на правом запястье. Синяки, по мнению эксперта, были получены за 3-5 дней до обследования, т.е. в период с 25 по 29 декабря, в результате неоднократных ударов твердым тупым предметом. При этом эксперт указал, что указанные повреждения могли появиться и в результате удара кулаком. Ссадина же, как указано в заключении, могла быть вызвана наручниками. При этом не было установлено, что здоровью мужчины причинен какой-либо вред.

В январе 2003 г. родственники Дмитрия Белугина пожаловались прокурору на жестокое обращение в его отношении со стороны сотрудников ОВД. Однако в возбуждении уголовного дела против правоохранителей было отказано на том основании, что все травмы были получены при задержаниях и исключительно из-за его сопротивления. Мужчина настаивал на том, что сопротивления не оказывал, однако оспаривать отказ в возбуждении уголовного дела ни он, ни его родственники не стали.

В сентябре 2005 г., обжалуя бездействие прокурора в части отказа указать точные даты содержания под стражей, Дмитрий Белугин дополнительно поднял вопрос о жестоком обращении с ним, однако суд отклонил довод о пытках как необоснованный.

В июне 2006 г. Томский областной суд, признав Дмитрия Белугина виновным в совершении грабежей и убийства, приговорил его к 20 годам лишения свободы.

В суде мужчина настаивал на том, что признал свою вину из-за того, что милиционеры неоднократно избивали его. Первая инстанция проанализировала указанный довод подсудимого, однако посчитала два заявления о явке с повинной надлежащими доказательствами. Суд пришел к выводу, что травмы были причинены заявителю во время второго задержания 27 декабря 2002 г. и уже после того, как он дал признательные показания. По мнению первой инстанции, милиционеры применили силу только потому, что Дмитрий Белугин оказывал сопротивление.

Как указано в постановлении ЕСПЧ, в мае 2012 г., уже после уведомления Правительства РФ об обращении Дмитрия Белугина в Европейский Суд, заместитель прокурора Томской области отменил вынесенный в 2003 г. отказ в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников правоохранительных органов и направил жалобы, поданные родственниками заявителя, следователю для повторного рассмотрения.

В июне 2012 г. была проведена судебно-медицинская экспертиза. Изучив предыдущее заключение, подготовленное в 2002 г., судмедэксперт подтвердил, что телесные повреждения заявителя могли быть получены во время задержания при обстоятельствах, описанных сотрудниками милиции. В июне 2012 г. старший следователь СУ СКР по Томской области вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела.

Позиция заявителя в Европейском Суде

Дмитрий Белугин заявил о нарушении трех статей Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

В первую очередь он жаловался на жестокое обращение со стороны милиции 25–26 и 27–28 декабря 2002 г., а также на отсутствие эффективного расследования в этом отношении. Он сослался на ст. 3 Конвенции, запрещающую пытки, бесчеловечное и унижающее достоинство обращение и наказание.

Заявитель также исходил из того, что его задержание 25 декабря 2002 г. было несовместимо с п. 1 ст. 5 Конвенции, гарантирующей право на свободу и личную неприкосновенность и устанавливающей, что законное задержание должно производиться либо для того, чтобы лицо предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения, либо в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после совершения такого правонарушения.

Помимо этого Дмитрий Белугин полагал, что его признательные показания являлись недопустимым доказательством, поскольку были даны им в результате избиения милиционерами и в отсутствие адвоката. Тот факт, что явка с повинной легла в основу обвинительного приговора, по мнению заявителя, свидетельствовал о нарушении ст. 6 Конвенции, гарантирующей право на справедливое судебное разбирательство и в том числе право на защиту с участием адвоката.

Доводы российских властей и контраргументы заявителя

Сославшись на дело «Белевицкий против России», Правительство РФ сочло, что относительно предполагаемого нарушения ст. 3 Конвенции заявитель не исчерпал внутренних средств правовой защиты в отношении своих утверждений о жестоком обращении. По мнению государства, Дмитрий Белугин был представлен опытным адвокатом по уголовным делам, поэтому мог подать жалобу на отказ в возбуждении уголовного дела в отношении милиционеров, что было бы нормальным способом исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты в отношении его жалобы. Однако заявитель не стал этого делать.

Относительно нарушения ст. 5 Конвенции РФ признала, что сотрудники милиции нарушили ст. 92 УПК и не составили протокол задержания, произведенного 25 декабря 2002 г., в указанный в ней срок. Однако, подчеркнуло правительство, мужчина не обжаловал это обстоятельство в порядке ст. 125 УПК. Государство-ответчик также исходило из того, что, хотя Дмитрий Белугин и ссылался незаконность задержания в ходе рассмотрения уголовного дела судом по существу, это не должно рассматриваться как надлежащий способ исчерпания внутренних средств правовой защиты, поскольку он сделал это в контексте рассмотрения вопроса о допустимости заявлений о явке с повинной.

Как указано в постановлении ЕСПЧ, применительно к ст. 6 Конвенции Правительство РФ согласилось с тем, что признание вины, сделанное в отсутствие адвоката и не подтвержденное при допросе в ходе судебного разбирательства, является недопустимым доказательством в силу со ст. 75 УПК. В то же время государство-ответчик сочло, что указанное нарушение не подорвало общей справедливости судебного разбирательства, поскольку заявителю достаточно оперативно назначили адвоката, предоставили доступ к адвокату по соглашению, а все следственные действия проводились в присутствии адвоката.

Дмитрий Белугин, комментируя позицию российских властей, еще раз отметил, что его явки с повинной не просто были сделаны в отсутствие адвоката, а стали результатом избиения. Мужчина также указал на неэффективность юридической помощи, оказанной назначенным государством защитником, поскольку он не смог обсудить с ним стратегию защиты. Более того, этот адвокат не только не разъяснил права подозреваемого, но и проигнорировал его травмы. Дмитрий Белугин напомнил и о том, что свидания с защитником по соглашению удалось добиться не сразу.

ЕСПЧ констатировал нарушение права на справедливое судебное разбирательство

Европейский Суд признал жалобу заявителя недопустимой в части нарушения ст. 3 и 5 Конвенции.

Суд указал, что применительно к ст. 3 заявитель не исчерпал всех внутригосударственных средств правовой защиты, поскольку не стал обжаловать первый отказ в возбуждении уголовного дела. Второй отказ, вынесенный в 2012 г., через 9 лет после первого, ЕСПЧ расценил как формальный, однако он также не обжаловался. Дополнительно Суд сослался на истечение 6-месячного срока, установленного ст. 35 Конвенции.

Применительно к нарушению права на свободу и личную неприкосновенность в постановлении отмечается, что заявитель не обжаловал незаконность своего задержания саму по себе. По мнению ЕСПЧ, мужчина поднимал этот вопрос в основном в качестве элемента защиты от предъявленных ему обвинений. Руководствуясь этим, Суд решил, что в данном случае Дмитрий Белугин также не исчерпал всех внутригосударственных средств правовой защиты.

Вопрос о нарушении права на справедливое судебное разбирательство ЕСПЧ рассмотрел по существу, прежде всего обратив внимание на то, что выводы национальных судов противоречат обстоятельствам дела.

Так, из заключения эксперта, исследовавшего травмы заявителя в 2002 г., прямо следует, что повреждения могли быть причинены мужчине и до того, как тот заявил о явке с повинной. Однако российский суд, как указано в постановлении ЕСПЧ, не стал выяснять, знал ли судмедэксперт о подробностях задержания Дмитрия Белугина и его жалобах на жестокое обращение.

ЕСПЧ также отметил, что национальному суду надлежало установить, было ли предложено эксперту высказать мнение о степени согласованности различных версий появления телесных повреждений у заявителя. По мнению Европейского Суда, при таких обстоятельствах судмедэксперта следовало допросить в заседании, чего сделано не было.

Суд посчитал, что при рассмотрении доводов Дмитрия Белугина следовало оценить позицию прокурора, выраженную в постановлении об отказе в возбуждении дела, а также допросить адвоката по назначению, который мог видеть кровь на одежде своего подзащитного.

Суд первой инстанции сослался на справки, выданные по результатам осмотра Дмитрия Белугина в ИВС, согласно которым заявитель не имел телесных повреждений во время пребывания в изоляторе. При этом очевидно, что как минимум в одном случае должны были быть зафиксированы определенные травмы, заметил ЕСПЧ.

По мнению Суда, заявитель справедливо ссылался на отсутствие упоминания о применении физической силы во время первого задержания в каких-либо документах, а также на то, что после его доставления в отделение не было проведено медицинское освидетельствование. Суд отметил, что врачебный осмотр значительно облегчил бы рассмотрение утверждений заявителя об избиении, послужив доказательством того, когда именно были нанесены телесные повреждения: до того, как Дмитрий Белугин был доставлен в отделение, или после. Кроме того, это помогло бы российским судам проверить правдивость утверждений о жестоком обращении.

ЕСПЧ пришел к выводу, что национальный суд, проигнорировав доводы стороны защиты, принял в качестве доказательств признательные показания подсудимого, в то время как их допустимость оставалась под вопросом. В данном случае, как посчитал Суд, особенно сложно сделать вывод об отсутствии насилия со стороны представителей власти, поскольку заявления о явке с повинной были сделаны в отсутствие адвоката. И при этом как минимум одно признание мужчина дал без предварительного разъяснения о его правах.

Таким образом, ЕСПЧ пришел к выводу о нарушении п. 1 ст. 6 Конвенции. Большинство судей сочли, что само по себе установление факта нарушения прав Дмитрия Белугина является справедливой компенсацией причиненного ему морального вреда. Однако в особом мнении судьи Пауло Пинто де Альбукерке, Мария Элосеги и Жильберто Феличи посчитали, что заявителю следовало присудить денежную компенсацию.

Эксперты оценили значимость постановления

Адвокат КА г. Москвы «Малик и Партнеры» Илларион Васильев отметил, что подход национальных судов в деле заявителя характерен для российского правоприменения.

Эксперт подчеркнул, что при признании нарушения права на справедливый суд в контексте ст. 6 Конвенции речь шла об отказе суда первой инстанции эффективно и тщательно исследовать доводы заявителя о недопустимости его признательных показаний, а не о наличии или отсутствии насилия со стороны милиции, результатом которого стала явка с повинной.

«Данное постановление напоминает о важности эффективной работы адвоката в начале расследования. Адвокат не имеет права игнорировать заявления о пытках и самооговоре. В решении ЕСПЧ звучат обвинения об отсутствии у заявителя возможности пообщаться с защитником до начала допроса. ЕСПЧ говорит и о доказательной ценности допроса адвоката об обстоятельствах обнаружения побоев у его подзащитного», – отметил Илларион Васильев. По его словам, постановление позволяет защитнику Дмитрия Белугина поставить вопрос перед о пересмотре приговора по новым обстоятельствам в соответствии с подп. 2 п. 4 ст. 413 УПК РФ и об исключении из числа доказательств обвинения признательных показаний как недопустимых.

Доцент кафедры уголовно-процессуального права Университета им. О.Е. Кутафина Артем Осипов указал, что в постановлении Суда отражены многие хронические проблемы российского досудебного и судебного производства по уголовным делам: несвоевременное составление протокола задержания, отсутствие разъяснения процессуальных прав перед оформлением протокола явки с повинной, отсутствие медицинского освидетельствования задержанного в первые часы после задержания, использование протоколов явок с повинной в качестве доказательств при их опровержении подсудимым, а также поверхностная проверка судом первой инстанции доводов подсудимого о применении к нему насилия и угроз в полиции перед получением признательных показаний.

По словам эксперта, ЕСПЧ последовательно исходит из презумпции обоснованности заявлений подсудимого о применении к нему насилия в полиции в случае, когда представители стороны обвинения не в состоянии опровергнуть данные утверждения при помощи веских доказательств (в частности, таких, как видеозапись и заключение судебно-медицинского эксперта). «Более того, Европейский Суд требует не ограничивать пределы судебного контроля по таким жалобам показаниями заинтересованных сотрудников полиции и выводами постановления об отказе в возбуждении уголовного дела», – сообщил Артем Осипов.

По его мнению, наиболее ценны выводы ЕСПЧ по вопросам изъянов в процедуре национального судебного контроля при проверке жалоб подсудимого, а именно то, что российский суд не допросил судмедэксперта и первого адвоката заявителя, а также не оценил критически содержащиеся в постановлении об отказе в возбуждении дела выводы.

Артем Осипов также напомнил, что следствием данного решения должен стать пересмотр дела заявителя в Верховном Суде по новым обстоятельствам с последующим повторным рассмотрением судом первой инстанции. «Данное постановление имеет шанс внести свой скромный вклад в вопросы совершенствования стандартов национального судебного контроля в отношении жалоб на бесчеловечное обращение и пытки в полиции», – полагает эксперт.

Редакция «АГ» попыталась получить комментарий от адвоката, представлявшего интересы Дмитрия Белугина в Европейском Суде, однако связаться с ним не удалось.