Сто лет назад. Следствие пожаловалось на проблему с интеллигентными и образованными кадрами

Московская Чрезвычайная Комиссия объяснила с чем связаны ошибки, медлительность и нервозность следователей и оперативников: дел о саботаже и контрреволюционной деятельности уйма, а в штате практически не было интеллигентных и образованных сотрудников. Так что читателей просят не удивляться, что допрос задержанных не проводится сразу после ареста. 

РАПСИ продолжает знакомить читателей с правовыми новостями столетней давности, на дворе 7 ноября 1919 года.*

На страже революции. О московском Ч. К.

Московская Чрезвычайная Комиссия была призвана к жизни в начале сего года. До того ее функции исполнялись В. Ч. К., и последняя была настолько перегружена по Москве, что фактически только эту работу и исполняла.

По выделении М. Ч. К., как самостоятельного органа, на В. Ч. К. остались лишь работы по управлению.

Перед М. Ч. К. в начале ее деятельности лежали непроходимые дебри работы: бандитизм, — слабость уголовной розыскной милиции сделала бандитов настолько смелыми, что не только рядовой гражданин подвергался опасности быть ограбленным на улице или у себя дома, но и ответственные советские служащие не были от этого застрахованы.

Пришлось выдержать упорную борьбу, стоившую многих жертв обоим сторонам, пока мы дошли до такого положения, что не задумываемся теперь ходить одни глубокой ночью по неосвещенным улицам Москвы; мы не боимся пускать в такое путешествие наших жен и сестер, о чем и думать не посмеет ни один берлинец или парижанин.

Параллельно с бандитизмом М. Ч. К. пришлось бороться и с Центророзыском, где во главе стояли люди, покровительствовавшие тем же бандитам. Последствием этой борьбы было дело чинов уголовного розыска, закончившееся слушанием в революционном трибунале 16 сентября 1919 года.

Далее обнаружились крупные злоупотребления в военно-обмундировочных мастерских (8 дел). На ряду с этим идут многочисленные дела, связанные с иностранными консульствами, о тайных агентах Деникина, о самих членах Ч. К., о соц.-революционерах, а дальше громадное дело «Северного пути» (о размене денег), множество крупных и мелких дел по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности. Если вспомнить еще о массовых операциях по раскрытию складов оружия, при которых винтовок, револьверов, ручных гранат и всякого рода амуниции было найдено громадное количество, а затем указать, что, например, отделение М. Ч. К. по борьбе со спекуляцией по август с. г. имело только трех ответственных служащих: следователя, руководителя и комиссара, то станут понятны как перегруженность работой самой М. Ч. К. вообще, так и сверхчеловеческая работа каждого  сотрудника ее в особенности, станут понятны ошибки и медлительность, иногда и нервозность.

Спросят: от чего же не был увеличен этот штат? Ответ прост: новых людей не было, а приходилось лучших отправлять на фронт (30 человек в августе с. г.), а худших же вышвыривать.  

Одновременно с общим устройством всей организации М. Ч. К., с введением стройной системы коллегиального управления, особенно в следственном и оперативном отделах, во избежание субъективных, односторонних, а может быть и пристрастных действий следователей и комиссаров, приходилось направлять все силы на подыскание более интеллигентного и образованного кадра служащих, в особенности в следственном отделе, и на расширение этого кадра, приходилось постоянно заниматься чисткой личного состава. И результаты всей этой работы сказались: с мая по август с. г. отделением по борьбе со спекуляцией при 7 служащих было раскрыто 60 крупных и множество мелких дел, причем в течение одного только мая конфисковано денег около 2 миллионов рублей, и найдено громадное количество разного товара (мануфактуры — целые склады на миллионы рублей, сахарину — 15 пуд.), большое количество золотых (2, 25 ф.) и серебряных (3,5 пуда) вещей.

Не менее интенсивной была работа и отделения по борьбе с преступлениями по должности. В первое время единственным указующим органом были ответственные работники разных главков и центров, а затем особенно много дел возникало как параллельно с работой Государственного Контроля по ревизии различных учреждений, так и во время обследования самим отделением различных фабрик и заводов, с целью ознакомления с существующими там порядками. Были найдены вопиющие нарушения в отчетности, масса товаров, не взятых на учет, превращение многих государственных предприятий в теплые семейные местечки, обнаружены и ликвидированы тайные склады, хорошо замаскированные (Королева, ткань на 2–3 миллиона рублей), и тайные склады, существовавшие почти явно и даже на виду у центра (Левинсона — под складом Центротекстиля на Ильинке). Всего нужно считать с май по август 740 дел, из коих на Центротекстиль падает за один только июль 139 дел; на производственные органы за этот же месяц — 110 дел.

Отделом по борьбе с контрреволюцией раскрыто за это время 508 дел, среди которых, сложных и весьма запутанных (дело к.-д. с 200 участников).

Почти ликвидированы эсеры и меньшевики, кадеты и монархисты; на ряду с многочисленными делами о хранении оружия, шпионаже и агитации фигурируют и дела об иностранных консульствах (английского и грузинского, о красном кресте, о похищении шифров) и, наконец, о соучастниках покушения на жизнь тов. Ленина, и о похищении телеграммы на его имя.

Параллельно с этим отдел распечатывает национализированные магазины для передачи находящихся там товаров соответствующим государственным учреждениям. И тут ему приходится сталкиваться с медлительностью, инертностью, прямым непониманием государственных нужд среди разных главков и центров, не присылавших неделями людей для присутствия при распечатывании и для приемки товаров, или присылавших людей без рабочих и подвод.

О следственном отделе достаточно сказать, что с января по август у 12 следователей проходит 8-я тысяча дел, — иными словами, почти 3 дела в день на каждого следователя, считая праздничные и воскресные дни. Если принять во внимание, что по редким делам число участников меньше пяти человек, а допрашиваемых — 10-15 человек, что по многим делам количество участников и допрашиваемых приходится считать сотнями, то станет понятно, почему следователю приходится очень часто работать 30-40 часов без передышки, почему только немногие из них могут более или менее долгое время выдерживать такой каторжный труд, и почему, наконец, допрос какого-либо контрреволюционера, саботажника или спекулянта не всегда следует немедленно за арестованием его.

И. Ш.

(Известия В. Ц. И. К.)

Подготовил Евгений Новиков

*Стилистика, орфография и пунктуация публикаций сохранены